Опасная граница - Томас Дж. Барфилд

мира для Чингис-хана всегда была степь. Ко времени его смерти Монгольская империя состояла из степных земель, находившихся ранее под управлением тюрков, и территорий с оседлым населением, расположенных по окраинам степной зоны. Первоначально Чингис-хан стремился к установлению контроля над степными племенами, а не к захвату Китая или Ирана. Окраинные регионы с оседлым населением казались ему лишь полезным придатком к степной империи. Этот взгляд был совершенно противоположен взгляду советников монголов — представителей оседлого населения, которые, напротив, именно степь полагали полезным придатком оседлых цивилизаций. Грандиозное преобразование монголов в правителей оседлых империй произошло во времена правления внуков Чингис-хана, которые уже не видели перспектив в кочевом образе жизни.

«Степноцентричная» идеология монголов нигде не проявлялась столь отчетливо, как в разрушении городов и деревень. Жестокие набеги были старым тактическим приемом степных племен, однако у монголов жестокость приобрела гипертрофированный характер. Они хорошо сознавали свою малочисленность и использовали террор, чтобы сломить в людях волю к сопротивлению. Города, подобные Герату, который сначала сдался, а потом восстал, были преданы мечу. Монголы не могли содержать сильные гарнизоны и поэтому предпочитали стирать с земли целые области, которые представляли для них опасность. Такое поведение было необъяснимым для историков оседлых государств, которые основной целью любой войны считали установление господства над трудоспособным населением. Еще более важная особенность монгольской политики заключалась в том, что монголы не имели опыта общения с оседлыми культурами. В своих взаимоотношениях с Китаем степные племена севера не общались с производителями сельскохозяйственной продукции напрямую. Они либо вели торговлю на пограничных рынках, либо получали дары непосредственно от китайского двора. Для монголов Китай представлялся сказочным хранилищем богатств, но их совершенно не интересовало, каким образом эти богатства появляются на свет или как китайцы организуют управление и налогообложение миллионов крестьян и ремесленников. Сельскохозяйственное производство, основа китайской экономики, недооценивалось кочевниками, в политическом универсуме которых крестьяне занимали не большее место, чем домашние животные в степи. Крестьяне попадали в категорию бесполезных людей, которые не были пригодны к какой-либо службе у монголов. Они использовались монголами в качестве живых щитов при нападении на города, изгонялись из своих домов и не допускались к занятиям сельским хозяйством. Согласно переписи населения, проведенной Цзинь в 1195 г., в Северном Китае проживало около 50 000 000 человек. В первой переписи, осуществленной монголами в 1235–1236 гг., было зафиксировано лишь 8 500 000 человек[260]. Даже с учетом того, что в монгольской переписи численность населения могла быть занижена на 100 или 200 % в связи с продолжающимися беспорядками на севере и отменой регистрации населения, подчиненного частным землевладельцам-монголам, становится ясно, что производительность труда и численность населения в Северном Китае катастрофически сократились. Как указывалось ранее, еще трагичнее была ситуация на западе, где монгольская политика разрушения и устрашения не оправдывалась никакими практическими целями.

Широкомасштабные разрушения были одним из следствий традиционной монгольской точки зрения, согласно которой Китай был объектом грабежа и вымогательства. Монголы длительное время отказывались брать на себя управление захваченными территориями. Они забирали зерно, шелк, серебро, заставляли пленных ремесленников ковать оружие, однако (в отличие от предшествующих иноземных династий) не опирались на гражданскую китайскую администрацию, которая играла столь важную роль в сохранении традиционных государственных ценностей. В случае необходимости монголы действовали по принципу ad hoc, делегируя обязанности управления иноземным чиновникам, которые работали под монгольским контролем. На первых порах для того, чтобы стать чиновником, не требовалось даже знания китайской письменности. Традиционные формы китайского управления, поддерживавшиеся иноземными династиями Ляо и Цзинь, были отвергнуты — особенно в области налоговой политики. Поначалу монголы использовали для сбора налогов в Китае среднеазиатских откупщиков-мусульман из торговых корпораций ортак. Откупы разрушали экономику Китая, но не менее губительной для восстановления хозяйственной жизни была практика передачи земли и крестьян в удельное владение монгольским военачальникам и членам императорской семьи. Перепись, проведенная монголами в 1235–1236 гг., показывает, что в Северном Китае 900 000 из 1 730 000 зарегистрированных хозяйств (т. е. более 50 %) попадало в эту категорию[261].

Только после падения Цзинь, в период правления Угедэя, премьер-министр Елюй Чу-цай смог организовать должное управление. Он предложил покончить с откупщиками и использовать более прогрессивную и продуманную систему налогообложения. Однако в действительности злоупотребления, в частности связанные с откупами, еще долгое время сохранялись. Несмотря на то что Угедэй правил огромной империей, его основные ценности были тесно связаны со степной культурой. Угедэй перечислил четыре главных деяния своего правления, которыми он наиболее гордился: победа над народом чжахудов[262], создание монгольской почтовой системы, рытье колодцев для создания новых пастбищ и размещение оккупационных войск в районах проживания оседлого населения[263]. Словно следуя наставлениям автора орхонской надписи, Чингис-хан старался не впутывать кочевников в дела иностранных государств. В течение 30 лет после смерти великого завоевателя его преемники продолжали верить, что столицей империи должен быть степной город-ставка Каракорум, который на короткий промежуток времени стал центром политической власти в Евразии.

Наиболее явным просчетом монгольской политики было пренебрежительное отношение к сельскохозяйственному производству и крестьянам-земледельцам. Огромное количество китайских крестьян всегда приводило монголов в замешательство. Крестьян считали негодными к военной службе. Кроме того, они не обладали никакими профессиональными навыками, в отличие от ремесленников, купцов или ученых. Угедэю было предложено уничтожить этих бесполезных людей, а их земли превратить в пастбища. Елюй Чу-цай активно протестовал против такого предложения, доказывая, что, если предоставить ему возможность наладить систему налогообложения, а крестьянам — возможность мирно работать, он сможет ежегодно поставлять в казну полмиллиона лянов серебра, 400 000 мешков зерна и 80 000 кусков шелка. Только племена из северной степи, совершенно не знакомые с реалиями оседлой цивилизации, были способны вообразить, что столь ценимые ими сельскохозяйственные товары появляются независимо от труда крестьян. Как только эти товары стали поступать в Каракорум, разговоры об уничтожении крестьян прекратились[264].

Полувековой период беспорядочного правления монголов в Китае закончился только с приходом к власти Хубилая (1260–1294 гг.). Во время междоусобной войны со своим младшим братом Хубилай приказал войскам, расположенным на территории Китая, отрезать Каракорум от источников снабжения продовольствием и таким образом продемонстрировал уязвимость степной столицы. Центр власти монголов в Восточной Азии переместился в глубь Китая, и Хубилай перенес монгольскую столицу из Каракорума в Пекин. В 1271 г. он объявил о создании династии Юань. Все предшествующие иноземные династии провозглашали свои имена задолго до того, как они завоевывали китайскую территорию, стараясь получить хотя бы минимальное признание среди китайского населения. Чингис-хану никогда не приходило в голову рассматривать себя в качестве китайского императора. Он не предпринимал попыток соединить монгольскую государственность и