Михаил Горбачев: «Главное — нАчать» - Леонид Васильевич Никитинский

СССР был вынужден превращать в наличные. По оценкам Алексашенко, отпуск цен в сентябре 1990 года мог бы спровоцировать инфляцию на уровне 50–70 %, а не 300 %, как это произошло в 1992 году. На таком фоне оставались и шансы на сохранение СССР в той или иной форме.

Я недостаточно компетентен в экономике, чтобы давать оценку программе «500 дней» и гадать о том, что было бы, если бы впоследствии между Явлинским и Гайдаром Ельцин выбрал первого. Как рассказал мне Явлинский, в конце 1991 года его пригласил Геннадий Бурбулис, у которого на столе лежало два проекта указа Ельцина о назначении премьером его или Гайдара. Но условием тогда была уже программа мгновенного отпуска цен, «шоковой терапии» и обвальной приватизации. Явлинский сказал «нет».

Я могу оценить только программу Рыжкова — Абалкина как заведомо несостоятельную, поскольку в ее основе лежала все та же химера централизованного планирования. При социализме я все-таки прожил почти 40 лет, а мой папа в своей докторской пытался приспособить к тому, что тогда называлось правом, общие принципы науки управления. Вот один из главных, о котором он поведал мне еще в начале 70-х: уровень разнообразия управляющей системы не может быть ниже уровня управляемой. При «проклятом капитализме» производители очень скоро узнавали о своих ошибках, когда их товары не находили спроса. Плановая система была лишена такого механизма, и к моменту перестройки она уже производила в основном то, что никому не нужно, и не производила того, что нужно.

«Ты царь: живи один»

Совершая тактические маневры, субъект «Горбачев» потерял стратегическую линию. Верность Событию, благодаря которой оно продолжает существовать, это всегда стратегия, а не тактика. Событие, которому его субъект перестал хранить верность, может подхватить кто-то другой, но тогда это уже другое Событие, оно длится теперь для другого субъекта, а для первого это уже только прошлое. Иногда можно попытаться вернуться к Событию, как к бывшей жене, но даже если она тебя примет, то как другого: ты уже изменил и изменился, и невозможно полностью вписаться обратно в однажды преданное Событие.

Горбачев действительно свое дело сделал: создал хаос, что понимал и о чем сказал Черняеву: «Раскачал страну». Из хаоса всегда существует много выходов. Но Событие, названное перестройкой, в этот момент ушло в прошлое, началось что-то другое, в чем Горбачев судорожно искал свое место.

Выступая перед Верховным Советом РСФСР с программой «500 дней», Ельцин назвал поручение Горбачева совместить ее с программой Рыжкова «попыткой скрестить ежа и ужа». Забавно, что ежиком по-семейному Горбачева называла жена, а как ужи на сковородке вертелись оба. Но Ельцин выглядел более последовательным именно в противостоянии Горбачеву, а не в какой-то другой своей стратегии. Можно допустить, что, если бы тот принял программу Явлинского, Ельцин, напротив, стал бы ее торпедировать (два года назад он выступал под лозунгом «Не трогать цены!»).

Невозможность компромисса между Горбачевым и Ельциным была заложена на более глубоком уровне — их отношения к истине. Горбачев мог ошибаться и много раз ошибался, но всегда добросовестно понимал «знание» только как истинное, из чего для него следовала и возможность ошибки. Горбачев мог «не знать, КАК НАДО», а популизм Ельцина основывался на том, что он всегда «знал, КАК НАДО», совершенно независимо от того, было ли это знание истинным или ложным — вопрос об истинности знания его как политика вообще не интересовал.

Старый евангельский вопрос: «Что есть истина?»

1990

[Архив Горбачев-Фонда]

Продолжая держать в центре внимания Горбачева, мы видим все меньше Событий, которые порождали бы новых субъектов или видоизменяли прежних, генерируя «новые начала». Но важнейшие События в это же самое время происходят… Нет, не в другом месте — хронотоп здесь один и тот же, но совершенно в другой плоскости. Например, в 1988 году Владимир Гусинский купил у директора какого-то трамвайного депо две катушки медной проволоки, Борис Березовский учредил «ЛогоВаз», а оборот Межотраслевого центра научно-технического творчества молодежи при Фрунзенском райкоме ВЛКСМ, созданного Михаилом Ходорковским (признан иностранным агентом) в 1987 году, достиг 80 млн рублей, что по тем временам соответствовало обороту среднего государственного предприятия…

Как говорят шахматисты, Горбачеву начинает недоставать темпа, но ответственность за это он возлагает на Политбюро

Лето 1990

[Архив Горбачев-Фонда]

Глава 26

Первичное накопление капиталов — проекция в будущее

Экскурсия в будущее прошлое

Воспользуемся приемом темпоральности, чтобы заглянуть в недалекое будущее, по отношению к которому интересующие нас сейчас 1988–1991 годы уже стали прошлым. Представим себе Горбачева и Раису Максимовну, которые году в 1995-м только что прилетели из поездки, допустим, в США, и водитель везет их из Шереметьево на дачу на Рублевском шоссе. На окружной — пробки, опытный шофер пробирается боковыми дорогами, а Горбачев с женой, держась, как обычно, за руки, поглядывают с заднего сиденья по сторонам. Что они видят?

Какие-то дворцы, чаще всего довольно безвкусные, но явно очень дорогие, сменили привычные ряды садовых домиков-халабуд на шести сотках (такие участки предоставлялись советским людям в садовых товариществах). Откуда это тут выросло, как условно съедобные валуи, за какие-то два-три года на землях патриархального Подмосковья? (Можно, впрочем, с такой же экскурсионной целью отправить нашу пару под Санкт-Петербург или Екатеринбург.) Неужели это все «олигархи»?

Нет, олигархи построились так, что их дома вы с шоссе не увидите. Нет, дорогой Михаил Сергеевич, это не они, а если развить сюжет и добавить, что кто-то выходит к воротам и машет вам рукой, вы, возможно, узнаете кого-то из депутатов первых съездов народных депутатов. С меньшей вероятностью это будут демократы, хотя и они могут попадаться, но в основном это то самое «агрессивно-послушное большинство». Пока вы с академиком Сахаровым спасали перестройку и спорили о ее темпах с Юрием Афанасьевым, номенклатура, как стало модно говорить в только что стартовавшем ельцинском хронотопе, «занялась бизнесом».

Этот процесс наиболее точно описывают не экономисты, а социолог Ольга Крыштановская в книге «Анатомия российской элиты», вышедшей в 2005 году. Основываясь на многочисленных углубленных интервью с представителями «элит», она замечает, что «скрытая приватизация» началась в 1988–1989 годах, то есть задолго до официально объявленной в хронотопе Ельцина.

Эта теневая приватизация имела форму выделения отдельных цехов и подразделений предприятий в сферу «кооперации», создания холдингов на месте прежних министерств, разукрупнения банков, которые по форме оставались государственными, но функционировали практически как частные. В рамках горбачевского хронотопа эти