"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 - Генри Крейн

— Я лично видела, как она запихивала себе в нос кокаин чуть ли не лопатой.

Мейсон сделал ошибку, попытавшись высмеять показания миссис Фримэн.

— Ну конечно, Вирджиния Кристенсен делала это прямо на глазах у секретарши Максвелла, — обращаясь к помощнику окружного прокурора, иронично сказал Мейсон.

Он не почувствовал, что в данной ситуации ирония была не уместна. Это было, действительно, серьезное заявление, которое во многом меняло картину предстоящего судебного процесса. Мало того, что адвокату вообще не положена ирония, в данной ситуации поведение Мейсона выглядело как обыкновенный непрофессионализм. Этого не преминул заметить помощник окружного прокурора, однако пока что он воздерживался от замечаний, предпочитая ждать, пока Мейсон провалится сам.

Кэтлин Фримэн совершенно спокойно выслушала замечание Мейсона и, не дожидаясь, пока в разговор вступит Мессина, ответила сама:

— Нет, Вирджиния Кристенсен занималась этим не у меня на глазах.

— Но ведь вы же говорите, что не подсматривали в замочную скважину, — гнул свою линию Мейсон, — откуда же вы тогда знаете о наркотиках? Кокаин — это ведь не травка какая‑нибудь.

Кэтлин Фримэн выдержала паузу и веско сказала:

— Однажды вечером я пришла к мистеру Максвеллу по срочному делу. Его не было в спальне и я подумала, что он находится в ванной. Я прошла по коридору в ванную комнату и, заглянув туда, увидела Вирджинию Кристенсен.

— И, конечно, она вас не заметила? — с прежней иронической миной спросил Мейсон.

— Да, она меня не заметила, — спокойно сказала Кэтлин Фримен. — Вирджиния Кристенсен была слишком занята своим делом. Она заталкивала себе в нос из пробирки белый порошок.

Уверенно чувствуя за собой правоту, Кэтлин Фримэн посмотрела на Мейсона. Он вдруг занервничал и стал суетливо ерзать на стуле.

— И вы, конечно же, сразу пошли и все рассказали Максвеллу? — спросил он.

Она отрицательно покачала головой.

— Нет, не пошла и не рассказала.

Мейсон усмехнулся.

— Интересно, почему?

Ни минуты не задумываясь, она ответила:

— Мне просто хотелось сохранить работу, ведь в наше время, вы сами понимаете, с работой не очень легко.

Мейсон пожал плечами.

— Но это не объяснение.

Кэтлин Фримэн едва не потеряла самообладание.

— А что, по–вашему, я должна была говорить своему хозяину о том, что его подружка — шлюха, которая нюхает кокаин? Как, по–вашему, это было очень удобно? — нервно сказала она. — В мои обязанности не входит извещать своего начальника о подобных сюрпризах.

Лицо помощника окружного прокурора расплылось в довольной улыбке и он с какой‑то странной, одновременно скептически веселой улыбкой, подмигнул своему сопернику.

Мейсон почувствовал, что совершил ошибку и опустил голову, ссутулившись в кресле.

Увидев замешательство своего соперника, Терри Мессина удовлетворенно сунул в рот сладкую булочку, а затем взял вазу и протянул ее Мейсону.

— Угощайтесь, мистер Кэпвелл. Всего одна булочка осталась.

— Да не хочу я ваших сладких булочек, от них только толстеешь, — сердито ответил Мейсон и встал с кресла, направляясь к выходу.

Через несколько минут в плаще нараспашку он вскочил в свой автомобиль и, резко отпустив сцепление, понесся по городским улицам. Он спешил в галерею Вирджинии Кристенсен, чтобы высказать ей все, что он чувствовал.

Он хотел бросить прямо в глаза этой женщине, что она нагло обманывает его, все время ставит его в неловкое положение, что она относится к нему не как к своему защитнику, а как к врагу, сообщнику прокурора. Она все время о чем‑то не договаривает, утаивая правду. В любой другой подобной ситуации он не придавал бы этому значения, но сейчас он поставил себе целью выиграть это дело, доказать себе и окружающим, что способен на настоящую адвокатскую работу.

В первую очередь, конечно, в этом нуждался он сам, а потому, забыв о правилах приличия и хороших манерах, он всю дорогу ругался, нервно нажимая на педали, когда ему приходилось останавливаться на красных сигналах светофоров.

— Тварь, тварь, животное, — ругался он, сам до конца не понимая, к кому относятся эти слова.

Остановив машину возле невысокого двухэтажного строения, в котором располагалась галерея Вирджинии Кристенсен, Мейсон выскочил из автомобиля и бросился к двери.

Хотя это был всего лишь маленький дом с несколькими не слишком большими комнатами, его по праву можно было бы назвать картинной галереей. Чувствовалось, что хозяин приложил немало усилий к тому, чтобы стены и полы, окна и двери приобрели какой‑то неуловимый, неощутимый сразу налет утонченности и хорошего вкуса.

Мейсон все больше и больше убеждался в том, что эта женщина обладает тем, что должно быть у каждой настоящей наследницы Евы — тайной. У Вирджинии Кристенсен была своя тайна.

Мейсон не мог еще этого понять, однако в глубине души он ощущал, что скоро ему придется познакомиться с Вирджинией гораздо ближе.

Во всяком случае, все шло именно к этому. Торопливо пробежав по коридору, Мейсон свернул в самый большой зал галереи и, не обращая внимание на висевшие на стенах картины и гобелены, направился к хозяйке галереи, которая стояла в дальнем углу зала на невысокой раздвижной лестнице и вешала на стену полотно, довольно изуверски раскрашенное абстрактными фигурами.

Мейсон поначалу даже подумал, что это испорченный строителями кусок полотна. Он не знал, что это картина одного из самых модных молодых авангардистов. Однако сейчас это его совершенно не волновало.

Мисс Кристенсен аккуратно повесила картину и, словно не обращая внимания на присутствовавшего в галерее Мейсона Кэпвелла, стала спокойно спускаться вниз по лестнице.

— Вирджиния, — грозно сдвинув брови, сказал он, — почему вы мне ничего не сказали?

Ее движения были размеренными и неторопливыми, как будто он совершенно не интересовал ее. Мейсону вдруг захотелось рвануть за лестницу, чтобы его клиентка со всего размаха грохнулась на пол, и тогда бы он топтал ее ногами, бил и истязал, вымещая всю свою злость. Она не должна была вести себя так.

Кроме того, что она обманывала своего адвоката, не говорила ему всей правды, она еще и игнорировала его. Это больше всего раздражало Мейсона. Он, наверное, мог бы снести любое, самое плохое отношение, но ужасно не любил, когда его игнорировали. Из‑за этого Мейсон часто ссорился с отцом, который предпочитал не замечать сына.

Она, наконец, почтила его вниманием, спустившись с лестницы.

— Вирджиния, как вы могли так поступить? — едва сдерживаясь от негодования, воскликнул Мейсон. — Ведь вы же на корню подрубаете мне вашу защиту!.. Я просто не знаю, что теперь делать.

Она непонимающе мотнула