"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 - Генри Крейн

— Что вы имеете в виду?

Мейсон дышал так тяжело, как будто путь от здания Верховного суда до галереи, в которой сейчас находилась Вирджиния, ему пришлось проделать не на автомобиле, а на своих двоих.

— На первом слушании вы должны были говорить правду и только правду, либо вообще молчать. Ведь наш разговор с помощником окружного прокурора фиксировался на пленку. И теперь эту запись можно использовать в качестве улики.

Она недоуменно пожала плечами.

— А при чем здесь разговор у окружного прокурора? Я ему ничего такого не говорила.

Мейсон засопел.

— Да? А насчет кокаина?

Вирджиния насмешливо фыркнула.

— А что насчет кокаина?

— Мессина задавал вопрос — нюхали ли вы кокаин, а вы сказали, что не делали этого. Помните?

Она пожала плечами.

— Помню. А я и на самом деле не нюхала, — спокойно ответила она. — Почему я должна отказываться от своих слов?

Мейсон едва не застонал от изнеможения.

— Нет!.. Вы по–прежнему не понимаете, о чем я говорю, мисс Кристенсен! Я говорю о том, что вы употребляли кокаин. А вот сейчас у окружного прокурора есть доказательства того, что ты занимаешься подсудными делами — употребляешь наркотики.

Вирджиния удивленно подняла брови.

— Вот как? Где же это я принимаю наркотики? — поинтересовалась она.

Мейсон разочарованно махнул рукой.

— Если бы ты принимала их у себя дома, то это было бы еще полбеды, там как‑нибудь еще можно было бы отмазаться. А вот то, что ты занималась этим в доме Лоуренса Максвелла, гораздо хуже. Теперь вы понимаете, куда мы с вами вляпались, мисс Кристенсен?

Как ни странно, это сообщение отнюдь не произвело на Вирджинию ошеломляющего эффекта. Она лишь презрительно улыбнулась и спросила:

— И ты веришь показаниям Кэтлин Фримэн?

Мейсон оторопело опустил руки.

— Откуда вы знаете, что это сказала Кэтлин Фримэн? Я ничего об этом не говорил…

Вирджиния рассмеялась.

— А вы могли бы не говорить этого. Такую гадость про меня могла сказать только она. Только она могла увидеть меня в доме Максвелла.

— Почему?

— Потому что туда имели право входить только я и она.

Мейсон в отчаянии схватился за голову.

— Вирджиния, вы понимаете, что это означает? Вас обнаружили в доме человека, страдающего сердечными заболеваниями, с наркотиками в руках!

Мисс Кристенсен беспечно махнула рукой.

— У Лоуренса была всего лишь аритмия. А то, что болтает там этот помощник окружного прокурора о какой‑то серьезной сердечной болезни — полная ерунда. Это во–первых. А во–вторых…

Она не успела договорить. Мейсон не выдержал и, кипя от ярости, закричал:

— А во–вторых, вас вполне могут посадить в тюрьму только на основании показаний Кэтлин Фримэн! Вы понимаете, что лучше бы вас увидели с дымящимся пистолетом в руке, чем с этим дерьмом! За наркотики в этом штате вам припаяют такой срок, что вы даже не успеете свое наследство получить! Сейчас в руках окружной прокуратуры имеются показания фактически одной единственной свидетельницы, а у меня на руках мет ничего! Я сейчас ничего не могу! Понимаете? Ничего!.. Наркотики, слабое сердце — это уже почти приговор.

Вирджиния по–прежнему спокойно и даже слегка насмешливо слушала Мейсона, едва заметно улыбаясь кончиками губ.

Выражение ее лица еще больше бесило его, и он вдруг поймал себя на мысли, что действительно хочет наброситься на нее с кулаками.

Когда он умолк и медленно начал приходить в себя, она спокойно отодвинула лестницу в угол зала и, направляясь к выходу, произнесла:

— Это все — полная ерунда. Не надо пугаться, господин адвокат, ни мне, ни вам еще ничего не угрожает.

Мейсон уже устал нервничать, он лишь с сожалением махнул рукой.

— Ну, что значит — полная ерунда? Это — официальные свидетельские показания, они записаны на пленку… К тому же у них есть и запись разговора с вами, где вы отрицаете, что когда‑либо употребляли кокаин.

— …В штате Нью–Джерси, — с улыбкой уточнила она.

— Да, в штате Нью–Джерси, но это не имеет особого значения. Вы явно солгали на предварительном следствии, и это будет говорить отнюдь не в вашу пользу. Это все, что я хотел сказать.

На сей раз Вирджиния не выдержала и громко рассмеялась.

— Я еще раз вам говорю, что это — полная ерунда, — сказала она. — Показания Кэтлин Фримэн они могут засунуть себе в одно место! Она была просто влюблена в Лоуренса… А ты ей веришь, этой дуре!.. Она же все врет!

Мейсон мрачно усмехнулся.

— По–моему, я уже когда‑то слышал это выражение, только там первым словом было «мужчины». Ты говорила, что мужчины всегда врут, теперь я слышу от тебя совершенно противоположное. Мне это не нравится, Вирджиния. Если так будет продолжаться дальше, то я не смогу тебя защищать.

Она обернулась и ласково посмотрела ему в глаза.

— А я говорю тебе, что эта Кэтлин Фримэн была влюблена в Лоуренса. И не понимаю, почему ты не веришь мне, но веришь ей…

— Потому что не она — моя подзащитная, а ты! — отрезал Мейсон. — Я должен знать всю правду. А если верить твоим словам, то этого Максвелла любили все. Да, наверное, девушки были от него без ума! Конечно, такой молодой, красивый парень… И такой… богатый.

Вирджиния вспылила.

— Ну, знаешь!.. — резко воскликнула она. — Мои отношения с Максвеллом — мое личное дело! А если хочешь знать насчет кокаина и абсолютно честно, то в последний раз я его нюхала, когда мне было семнадцать лет! Понял?

Мейсон недоверчиво покачал головой.

— Вирджиния, я хочу знать только одно — сколько будет длиться твой обман? Когда ты, наконец, поймешь, что врать — это не в твоих интересах. Ты должна говорить мне только правду! Ведь я же не обвинитель, а твой защитник. Чем больше я буду знать о тебе, тем легче нам будет бороться против Мессины, и тем скорее мы выберемся из того дерьма, в котором оказались.

Она кисло усмехнулась.

— Ты хочешь знать правду? Изволь. Я могу представить тебе свидетеля, которому ты, наверняка, поверишь. Поехали со мной, я познакомлю тебя с одним человеком.

Мейсон разочарованно махнул рукой.

— Это что, еще какой‑нибудь твой любовник? Тоже старикашка? Да?

Но его слова ничуть не смутили Вирджинию.

— Знаешь, Мейсон, если ты не веришь мне на слово, то, думаю, поверишь своим собственным глазам. Лучше ни о чем сейчас не спрашивай.