Зорагалдиум. Потусторонний мир - 1ex0

одно попадание, хотя Терваигон нанёс несколько ударов своим духовным огнём. От остальных бессмертный увильнул и успел приблизиться к саткару, так что аура нематериализации начала действовать, и проклятый потерял связь с эфиром. Замешкавшись, он пропустил удар Устиладониса, так что могучая рука впилась в его тело и, пробив один из восьми рубежей обороны его сущности, начала с жадностью поглощать его сущность. Саткар ужаснулся этому, ведь обычно сущность порождения Хора служит для него защитой, но похититель желаний забирал её в таких количествах, что на это было ужасно смотреть. Тирф отмахнулся от нежити и попытался выйти из зоны нематериализации, однако жуткое существо не отставало от него. А, когда настигало, снова впивалось в него и пожирало сущность. Терваигон каждый раз отбивался, но в конце концов понял, что это будет продолжаться бесконечно. И если он не хочет в итоге погибнуть здесь, ему нужно извлекать свою силу из самого себя, истощая свою сущность. Исполнив собственное желание, он сотворил себе оружие, которое было довольно необычным. Однако он не пользовался своим воображением, когда придумывал форму этого явно клинкового оружия, но не меча и не топора, ведь её можно было видеть у путника в драконьих доспехах, который пришёл на Кальдебарас незадолго до разрушения того мира. Несмотря на то, что оружие было подражанием, наносило оно не только физический ущерб, но и огненный. Тирф использовал свои знания огненной магии, чтобы наложить чары на своё оружие, только источник таких чар был не магического происхождения. Терваигон продолжал использовать свою сущность, чтобы сражаться этим магическим артефактом. Устиладонис осматривал своего оппонента всепрозревающим взором тирфа и видел, что силы своей сущности он впитал достаточно, так что поглощать его нужно будет очень долго. Но, страшась погибели, порождение Хора само ускоряло истощение собственной сущности, используя свои резервы для того, чтобы исполнять собственные желания, хотя это слово, конечно, здесь применено немного неверно. Точнее будет сказать, что он использует свою сущность для того, что материализовать свои возможности. Если бы не аура, останавливающая действие магии, он брал бы силы из эфира. А так он вынужден был растрачивать самого себя, свою собственную жизнь.

Терваигон наверняка хотел одержать здесь победу малой кровью, потратить незначительное количество своих резервов, чтобы победить мёртвого тирфа. Но ни одно оружие, которое он применил против Устиладониса, не давало никаких результатов, когда как сам тирф-разорад постоянно поражал его и своим присутствием, и своим натиском. Проклятый пытался всячески вырваться из этой губительной хватки, но скупость позволяла ему только лишь ещё больше увязнуть в этом, так что его сущность утекала всё быстрее и быстрее. И только когда она была изрядно так истрачена, Терваигон решает прибегнуть к более могущественным проявлениям своей силы.

Вначале он попытался перебить чары Устиладониса, которые изменяли округу. И всё пространство потонуло в рыжем сиянии огненной стихии, ведь даже ветер наполнился огнём, а над головой стали спирально скручиваться пепельные облака. Но это продлилось недолго – зора поглотил бо́льшую часть его силы, так что вся округа снова потонула во мраке, лишь изредка порывистый ветер вспыхивал язычками пламени. Вторым его проявлением было то, что вся земля стала пепелищем, которое довольно часто извлекало огненные гейзеры. Огонь этот был алым негасимым, а потому его поглотить не получится. Но зора предоставлял нам возможность предсказания будущего, а потому тиразаил знал, где и когда пепелище извлечёт очередную струю алого пламени, чтобы не попасть под неё. Конечно же, саткар увеличился в размерах, наверняка, думая, что может нагнать на нас иллюзию собственного величия. Но вот только ему пришлось потратить огромную часть скопленной сущности, чтобы скомпенсировать собственный рост, а иначе он прохудился бы и только лишь ускорил собственную погибель. Саткаров называют существами, которые обладают властью над собственной сущностью. Они умеют наращивать её и умалять. Но это свойство действует лишь в одном случае – когда он использует именно свою сущность, а не резервы, как это было сейчас. Да, желания людей Терваигон использовал для наращивая самого себя, сделал их частью своей жизни. Но вот только они были сверх его резерва. А потому при увеличении собственного размера, ему пришлось не восстанавливать свою сущность, а брать из того огроменного резерва. Стоит ли говорить, что при увеличении размера он сделался неуклюжим и попасть по тиразаилу стало ещё сложнее? Да, он совершил несколько попыток, но похититель желаний всякий раз оказывался в совершенно другой стороне, так что огроменная лапа пролетала мимо, захватывая лишь пучок воздуха и натыкаясь на преграду из зора. Когда ему стало понятно, что придётся зачерпнуть ещё силы из своей сущности, в ход пошла очередная магия огня. Закружились огненные вихри зур’урака, разлились огненные реки, завелись огненные стражи, которые пытались преследовать Устиладониса. По той причине, что огонь был обычным, не алым, то всё это было бессмысленно против бессмертного. Стихия просто поглощалась смертью, напитав и так бескрайние силы тирфа-разорада сверх меры. Сам же бессмертный не обращал никакого внимания на то, что производил его враг. Он снова протянул к нему свои загребущие руки, которыми принялся похищать его сущность. Скорость, с которой он это делал, вновь заставила противника засуетиться, из-за чего он приложил ещё больше усилий в попытке уничтожить эту назойливую нежить, так что вся округа буквально потонула в пламени яростной стихии. Огонь был настолько концентрированным, что начал даже испарять землю в округе, из-за чего постепенно образовывался овраг. Но подобно тому, как быстро испарялось подножие земли, так же быстро утекала и сущность Терваигона. Он, конечно же, всё это подмечал и замечал, но поделать ничего не мог. И лишь единственная мысль пришла ему в голову, которую он поспешил исполнить – побег. Отверзнуть пентаграмму он не мог, потому что знал – как только символ появится на поверхности планеты, он тут же будет украшен сдерживающими начертаниями. А потому сейчас он исполнил своё желание и перенёсся подальше отсюда, на другой конец планеты.

Материализовавшись, он тут же вытягивает руку, и язычок пламени в один миг рисует пятиконечную звезду в окружности. Но нет, как только символ закончен, душа саткара наполняется гневом оттого, что с окончанием этого рисунка появляются четыре ненавистных символа, которые не позволят вратам даже отвариться. Тиразаил уже летал рядом в обличии тении Пустоты, сокрушая все надежды этого проклятого отродья Хора. Саткар снова переместился в другое место и начал рисовать пентаграмму, но её окончание вновь знаменовалось символами сдерживания, как будто бы это было обязательным атрибутом каждого саткарского символа. Терваигон зарычал от злости и метнулся дальше.