Повесь луну. История Салли, которая берет судьбу в свои руки - Джаннетт Уоллс

Том кивает, словно понимает, словно не собирается ни спорить, ни бросаться резкими словами. Он откидывается на спинку скамейки.

– Нечестно было ставить тебя в такое положение в такой момент, – наконец говорит он, – но я должен был попытаться.

Он достает из кармана часы, смотрит на них дольше, чем нужно, потом улыбается мне, на сей раз неподдельной улыбкой, но она тоже полна грусти.

– Еще слишком рано. У меня есть время, чтобы повидаться с мамой и отцом и успеть на поезд в два двенадцать на Вашингтон. Значит, я все-таки вернусь домой к этому ужину. Постараюсь сделать Эми счастливой.

Часть пятая

Глава 51

После вчерашнего ночного дождя Кэйвуд выглядит так, словно его только что отмыли. Жестяные крыши блестят на майском солнышке, сикоморы бросают крапчатые тени на Мейн-стрит, владельцы магазинов отворили и подперли свои двери, чтобы проветрить помещения и заманить внутрь покупателей. Я притормаживаю «Паккард», петляя между лужами, и наконец отыскиваю парковочное место в конце квартала.

Теперь я постоянно езжу на «Паккарде», не считая прорывов в Роанок, и это ощущается правильно, учитывая, что вот уже четыре месяца после ухода Роули я делаю все сама, как всем и обещала, и справляюсь – по большей части.

Но у всего есть своя цена. В постели по ночам мне не хватает ощущения лежащего рядом мужчины, не хватает просто ужасно, хоть мне и дали этого попробовать совсем чуточку. Иногда мне так одиноко, так одиноко, будь я проклята! Однако лучше я буду одна, чем привязана к кому-то или в долгу перед кем-то.

Кроме того, у меня в жизни все же появился новый мужчина. Парень по имени Джейк. Это сынишка Нелл, маленький очаровашка с угольно-черными глазами Роули и его же оливковой кожей. С первых дней у него проявилась мощная хватка, которую я называю «кинкейдовскими тисками». Большой Дом оживлен как никогда – еще бы, с малюткой-то Грейс, которой скоро будет два года, и она повсюду носится, такая же легконогая, как Сеймур, так что, возможно, он все же ее отец. Нелл с Джейком перебрались в каменное крыло, и она не устает повторять, что еще никогда не была так счастлива, как теперь – с ребенком, мамой и сестрой под одной крышей.

Мы – семья. Есть два рода семей: те, в которых рождаешься, и те, которые собираешь из кусков, которые больше ни к чему не подходят, и наша – одна из таких семей. Теперь нас пятеро. Точно пуговицы – разные, но все равно способные удержать застегнутой рубаху. Я занялась ремонтом дома, закупая новейшее кухонное оборудование. Наша новая электрическая стиральная машина скачет по полу, точно припадочная, но выводит пятна. Еще у нас есть новая ванная комната с никелевыми кранами, той сливочной плиткой и обжигающе горячей водой, которая подается из дорогущего новенького электрического водонагревателя, установленного в подвале.

Нелл хотела продолжить убираться в доме, зарабатывая себе и Джейку на пропитание, но я сказала, что у нее и с малышом хлопот довольно, поэтому наняла Бекку, прежнюю кормилицу Грейс, чтобы она готовила и убирала. Ее муж Верджил занимается мелким ремонтом и ухаживает за садом. Я просила их называть меня Салли, но они ответили, что это никак невозможно. Называют меня «мэм», а Верджил стаскивает с головы шляпу при виде меня, и вообще оба они ведут себя так, как держались люди в присутствии Герцога. Они не одни такие, и я не уверена, что мне это нравится. Хотя, с другой стороны, и что не нравится, тоже не уверена.

У меня столько же хлопот, сколько было в свое время у Герцога, – планировать прорывы, возглавлять их, собирать арендную плату, навещать всех до одного мэров маленьких городков, просматривать полицейские отчеты с шерифом Эрлом и бухгалтерские книги Универмага с Мэтти… и все это время у меня из головы не выходят Бонды. Когда я возвращаюсь домой, Грейс обычно уже спит, а тетушка Фэй подогревает мне ужин, и время от времени после трудного дня я ловлю себя на том, что рявкаю на нее. Я извиняюсь – она со смехом отмахивается, – а потом говорю себе, что нельзя срывать злость на других, потому что именно этого, по своим собственным словам, я всегда хотела: работать, не быть праздной и изнеженной, как Жоржетта, не чувствовать себя запертой в четырех стенах, как мама, а работать. Я стараюсь быть доброй к людям, честное слово, но знаю, что временами могу показаться суровой.

Прохожу мимо сверкающих новеньких стеклянных витрин Универмага. Внутри вижу Мэтти, которая отдает Эллен и мистеру Льюису распоряжения на день. Она правит служащими железной рукой – теми самыми кинкейдовскими тисками, – но полки в магазине ломятся, а пол выскоблен до блеска. Она все говорит о том, что надо поднимать цены – так же, как два года назад подняла аренду, – а я отвечаю ей, что мы сделаем это только тогда, когда вырастут наши расходы.

В Универмаг загляну позже. Вначале – завтрак и свежие клэйборнские сплетни. В «Центральном кафе» Джози наливает мне кофе и подсовывает «Ричмонд Дейли Рекорд».

– Эта история – прямо как один из тех грошовых романчиков! – она тычет пальцем в заголовок.

АДВОКАТ В ПРИСТУПЕ ЯРОСТИ УБИЛ ЖЕНУ

Я разворачиваю газету и читаю.

«Влиятельный ричмондский судебный поверенный Густав Реймс вчера застрелил свою жену, известную светскую даму Жоржетту Реймс, потом сдался полиции, сообщают власти».

Молча смотрю на эти слова. Внутри у меня что-то обрывается. Я уехала с новогодней вечеринки, испытывая отвращение к Жоржетте, и так и не получила ответа о мамином ожерелье, но в этой женщине было нечто такое, что притягивало меня к ней. Она придумала, как получать то, чего ей хотелось. Она заключила свое соглашение. Жоржетта говорила, что у моей мамы все пошло наперекосяк, потому что она в своем браке не исполнила соглашение. И вот теперь ее убил муж, в точности как мою маму. Что случилось с соглашением Жоржетты?

Каждое утро мой столик в кафе завален газетами, и я читаю всё, до последнего слова, что удается найти об этом деле. Его подробности омерзительны, но при этом завораживают. Репортеры и впрямь обращаются с этой историей, как с каким-нибудь дешевым романом, называя Гуса «адвокатом по алкогольным делам, любителем лазеек», а Жоржетту – «роскошной и похотливой охотницей за деньгами». Оказывается, Гус и Жоржетта давали