Думские речи. Войны темных сил - Николай Евгеньевич Марков

Ряд таких попыток произвел образовавшийся в самое тяжелое время военных неудач «прогрессивный блок» членов Государственной Думы и Государственного Совета. В этом новообразовании принимала деятельное, хотя и закулисное, участие группа царских министров с господами Кривошеиным, Сазоновым и генералом Поливановым во главе. Во главе «прогрессивного блока» стали заведомые масоны: члены Думы Милюков, Гучков, Керенский132, Ефремов, Василий Маклаков, Шидловский133 и другие.

Что касается Государственного Совета, то Председатель Совета министров Штюрмер134 в своем докладе Государю Императору писал: «Главою означенного движения в Государственном Совете должно признать графа Коковцева, официально числящегося в группе беспартийных, но по личным своим теперешним настроениям, всеми суждениями и действиями примыкающего к числу особенно непримиримых сторонников “прогрессивного блока”». Это сообщение вполне соответствовало сведениям о поведении г. Коковцева, которые имелись у меня в Петербурге от ряда лиц, сталкивавшихся в Государственном Совете с деятельностью заговорщиков «прогрессивного блока».

Ставший на революционный путь «прогрессивный блок» построил свою атаку верховной власти на том, что назначаемое Государем Правительство не может довести войны до победы и что победы может добиться лишь Правительство, ответственное перед Государственной Думой, то есть назначаемое по указанию Государственной Думы. Выходило, будто Царское Правительство губило Россию, а «прогрессивный блок» со своим «ответственным правительством» мог бы ее спасти, если бы не мешало упрямство Государя…

Но соответствовала ли такая постановка правде реальной действительности?

Ответ нам дадут наиболее авторитетные в этом вопросе государственные деятели излюбленной российскими прогрессистами Великобритании.

На многолюдном русско-английском банкете 17 февраля 1916 г. в Петрограде в присутствии почти всех членов «прогрессивного блока» выступил друг Сазонова и Милюкова, посол короля Англии сэр Бьюкенен135, который сказал буквально следующее:

«Я хочу говорить сегодня не о своей стране, а о России, о непобедимой России, о России, которой непреклонная воля заставляет встречать неудачи со стоическим мужеством и в час победы сохранять спокойствие и достоинство… Россия была великолепна в развитии победоносного наступления, как и в великом стратегическом отступлении перед подавляющим превосходством артиллерии неприятеля. На западном русском фронте германское наступление остановлено, и военное счастье повернулось в пользу России. На востоке русская кавказская армия вызвала восхищение всего мира взятием знаменитой крепости Эрзерума…Весь народ сплотился, как один человек, вокруг своего императора, в едином с Государем решении вести войну до победного конца, и я ни на минуту не сомневаюсь, что они так и сделают» (Российский Гражда-нин136. – 1916. – 21 февраля. – № 8. – С. 4).

Несколько позднее, а именно 26 апреля 1916 г. английскому королю представлялась в Лондоне русская «парламентская» депутация, причем во главе оной стоял член «прогрессивного блока», будущий министр внутренних дел А. Д. Протопопов. Вот буквальные слова из речи короля:

«Я могу вас уверить, что вся английская нация с глубочайшим интересом и величайшим восхищением следит за высокими военными подвигами славных русских войск, осуществленных ими во время этой войны…» (Российский Гражданин. – 1 мая 1916 г. – № 17 – С. 8).

Но, быть может, эти оценки делались лишь официально, неискренно, лишь ради необходимости удержать Россию от сепаратного мира? Быть может, это была похвала союзнику, вынужденная опасным в то время положением военных дел самой Англии?

Нет. То же самое гораздо ярче и много позже, после войны и после развала России высказал английский военный министр (времен войны) Черчилль в своих воспоминаниях, напечатанных в газете «Таймс»: (см.: Возрождение (газ.) – 17 февраля 1927 г.):

«Ни к одной нации рок не был так беспощаден, как к России. Ее корабль пошел ко дну, когда гавань была в виду: она уже перетерпела бурю, когда наступила гибель. Все жертвы были уже принесены; работа была закончена. Отчаяние и измена овладели властью в тот момент, когда задача была у же выполнена».

«Долгие отступления были кончены; голодовка снабжения была преодолена: вооружение притекало широкими потоками; более сильные, многочисленные, хорошо снабженные армии сторожили огромный фронт; этапные пункты были переполнены людьми. Алексеев руководил армией и Колчак137 -флотом. Кроме того, никаких трудных действий более не требовалось: оставаться на посту, давить своим огромным весом на растянутые германские линии, задерживать без особой активности ослабевшие вражьи силы на своем фронте – одним словом, держаться – вот все, что стояло между Россией и плодами общей победы».

«Поверхностная мода нашего времени трактует царский режим как слепую, испорченную, неумелую тиранию. Но обозрение 30 месяцев его борьбы с Германией и Австрией должно было внести поправку в эти смутные представления. Мы можем измерить силу Российской Империи по тем ударам, которые она перенесла, тем катастрофам, которые она пережила, по неисчерпаемым силам, которые она развила, по тому восстановлению, которого добилась. В правлении государств, когда творятся великие события, вождь нации, кто бы он ни был, считается ответственным за неудачи, и ему же выпадает слава успехов… Почему же в этом суровом испытании отказывать Николаю II? Он сделал много ошибок. Какой правитель этого избег? Он не был ни великим полководцем, ни великим правителем. Он был только простым, честным человеком средних способностей, с добрым сердцем, поддерживаемым в повседневной жизни своей верой в Бога. Но тяжесть верховных решений лежала на нем. На вершине, где события превосходили способности людей и где все – непредвидимо, он должен был давать ответ. На нем лежала функция стрелки компаса. Война или нет? Наступление или отступление? Вправо или влево? Демократизировать или стоять на своем? Отказаться или настаивать? Таковы были поля сражения Николая II. Почему же не признать за ним этой славы? Самоотверженное наступление русских армий, которое спасло Париж в 1914 г., преодоление агонии отхода без снарядов, медленно восстановленные силы, победы Брусилова, вступление России в кампанию 1917 года непобежденной, сильнейшей, чем когда-либо – разве он не имел в этом всем своей доли участия? Несмотря на большие, страшные ошибки, тот строй, который был в нем воплощен, над которым он господствовал, которому его личный характер давал жизненную искру, к этому моменту выиграл войну для России».

«Вот, он будет свергнут. Темная рука, сначала в перчатке безумия, вмешивается в его судьбу. Царь уходит. Его и всех, кого он любит, отдают на муки и смерть. Пусть его усилия преуменьшают; пусть на его действия набрасывают тень; пусть оскорбляют его память, но пусть тогда нам скажут, кто же другой был найден пригодным? Кто или что могло руководить Русским государством? Людей талантливых и смелых, людей честолюбивых и властных, умов дерзающих и повелительных –