Думские речи. Войны темных сил - Николай Евгеньевич Марков

во всем этом недостатка не было. Но никто не оказался способным ответить на те несколько простых вопросов, от которых зависели жизнь и слава России. На пороге победы она рухнула на землю, заживо пожираемая червями, как в древности Ирод…».

Да, Россия рухнула на пороге уже готовой победы, рухнула потому, что была заживо, изнутри пожрана червями… Эти черви были сознательные и бессознательные агенты темной силы иудо-масонства, которое более всего опасалось победы России и для которого ее поражение являлось величайшим достижением.

Эту гнусную и отвратительную роль червей, разъевших белое тело родной Матери-России, сыграли деятели «прогрессивного блока».

Заговорщики «прогрессивного блока» знали не хуже англичан, что русское Правительство нисколько не было виновато в технической невозможности для России своевременно и в должных количествах пополнять планетарный расход снарядов и вооружения, который обнаружился во время последней мировой войны. Земледельческая Россия, конечно, не могла иметь такой развитой промышленности, как Германия. Знали они и то, что при всей своей легковесности военный министр Сухомлинов во время, то есть в самом начале, войны заказал за границей большие партии снарядов и артиллерии крупных калибров, но что все эти русские заказы были перехвачены нашими союзниками, французами и англичанами, и обращены на вооружение собственных армий, которые также только во время войны обнаружили у себя недостаток вооружения – еще больший, чем в русской армии. Еще лучше знали все эти господа, что война началась при всем известной неготовности русской армии и что Россия вступила в войну вопреки желанию Государя – во имя идейных побуждений и под сильным давлением того самого «общественного мнения», яркими выразителями которого были как раз они сами – члены «прогрессивного блока».

И если, зная все это, российские прогрессисты в самый опасный момент вступили в заговор против верховной власти и поставленного ею Правительства, то это означало, что не благо России, не успех войны, а преступная жажда власти руководила этим беспринципным стадом ослепленных честолюбцев и изменников монархии. Погонщиками этого стада были сознательные слуги международной темной силы, которая добивалась именно разгрома, а не победы России.

Дьявол ложь есть и отец лжи, и всякое дьявольское дело делается ложью и обманом.

Дьявольское дело «прогрессивного блока» было сделано злостным обманом русского народа.

Под видом патриотической заботы о доведении тяжкой и грозной войны до благополучного конца заговорщики усиленно сеяли во время войны революционную смуту и тем всячески затягивали этот благополучный конец.

Когда же они увидели, что победа русской армии стараниями царской власти все же обеспечена, тотчас подняли обманутых ими солдат и офицеров на мятеж и восстание против верховной власти.

Первым днем, днем открытия российской революции явилось 1/14 ноября 1916 г. В этот день и последующие при громадном стечении публики и при полном составе Государственной Думы ряд членов оной – единомышленников «прогрессивного блока» – Милюков, Чхеидзе138, Пуришкевич, Шульгин139 и другие – выступали с возмутительными, ложными обвинениями не только министров Царского Правительства, но и «окружения» Государева, обвиняли даже саму Императрицу, делая прозрачные намеки на государственную измену в пользу Германии.

Особенною наглостью и резкостью выделялась речь масона Милюкова, который каждое свое клеветническое утверждение заканчивал театральным возгласом: «Что это: глупость или измена?» На что дьявольский хор заговорщиков «прогрессивного блока» дружно гудел в ответ: «Измена!»

П. Ф. Булацель в своем Дневнике 2 ноября 1916 г. так писал об этой преступной выходке обнаглевших заговорщиков: «Речи, произнесенные вчера при открытии Государственной Думы господами Чхеидзе и Милюковым, не разрешены цензурою к напечатанию в газетах, но публика и члены Думы, которые слыхали эти речи, разнесут их, конечно, по всей России, и если Правительство не примет немедленно решительных мер, то Павел Николаевич Милюков сыграет в истории России такую же роль, какую сыграл г. Барнав, лидер “друзей конституции” в истории Французской революции…».

«Многочисленные памфлеты, листки и журналы распространяли в 1789 г. злобную клевету про правительство Франции, обвиняя его в том, что оно будто бы сносится с иноземными врагами Франции и продает Родину».

«На почве такой гнусной клеветы легче всего смутить народные массы. Барнав, Cиес, Ламет и жирондисты стремились свергнуть ненавистное королевское правительство Людовика XVI и для этого не останавливались ни перед какими инсинуациями, но они не рассчитали, что поощряемые ими руководители клубов “якобинцев” и “кордильеров” привлекут на свою сторону весь простой народ и, покончив с правительством короля, не задумаются казнить всех французских “кадэтов” и “земских октябристов”, то есть “друзей конституции” и друзей умеренной политической свободы…».

«Если бы Людовик ХVI после первых же обвинений и гнусных клевет, которые в народном собрании позволил себе высказать Барнав, немедленно отдал бы под суд Барнава и его “товарищей”, то, может быть, вся революция остановилась бы надолго. Но король вечно колебался, и как только во французской государственной думе раздавались нападки на кого-нибудь из его друзей или защитников, он сейчас же отрекался от того, что подписал и одобрил накануне. В результате “общественное мнение”, подогреваемое газетами и наглыми речами в клубах и в национальном собрании, давало электрический ток к общему недовольству всей страны. Одна и та же искра сразу воспламеняла страсти у миллионов людей. Небольшая “нелегализованная” кучка людей, стремившихся к перевороту, обвила своими сетями правительство закона, давала толчок в центре, а отражение этого толчка при помощи газет чувствовалось уже через несколько дней во всех концах государства».

«Законная власть была нема и невидима; она не решалась проявить свою силу, а “незаконное правительство партий” было дерзко и красноречиво, как П. Н. Милюков! Дерзновение и ненависть прививались народу речами Барнава и Сиеса, а вне государственного национального собрания и в клубах кордильеров уже нарождались новые еще не признанные вожди – Дантон, Марат и Робеспьер, которые порождали своими необузданными речами дикий фанатизм, являющийся предвестником кровавого террора».

«Пусть другие говорят и думают что угодно, но я не перестану находить в событиях современной европейской жизни поразительное сходство с тем, что переживала Европа сто двадцать шесть лет тому назад… Отвратить террор необузданной толпы еще пока вполне возможно, но надо торопиться, иначе будет поздно…» (Российский Гражданин. – № 39. – С. 15).

При условиях тогдашней военной цензуры в печати нельзя было более ясно и резко определить истинное положение вещей, чем это сделал достойный патриот П. Ф. Булацель.

Но русские правители того времени, точно одурманенные темною силою, не только не боролись с явной атакой на государственную власть, но продолжали унижаться и заискивать и перед революционно настроенным «прогрессивным блоком», и перед все более наглевшей столичной «общественностью».

Быть может, лучшее объяснение необъяснимому