Думские речи. Войны темных сил - Николай Евгеньевич Марков

поведению правителей во время таких революций дает известный французский писатель граф Жозеф де Мэстр в своем сочинении «Размышление о Франции», где он отмечает сатанинский характер революции: не люди ведут дела революции, а сама революция пользуется всеми людьми, которые попадаются на ее дороге, и самим главарям «великой» революции все удавалось лишь до тех пор, пока они были слепыми орудиями таинственной силы, которая лучше людей знала, куда их ведет…

В заседании Государственной Думы 22 ноября 1916 г. с возражениями против нападок на власть и опровержением клеветнических речей Милюкова и Пуришкевича выступил правый член Государственной Думы Марков 2-й. В течение полуторачасовой речи он с документами в руках разбирал и доказывал полную и сознательную лживость всех предъявленных обвинений. Марков 2-й доказал, что обвинения члена Думы Милюкова, будто «ближайшее окружение молодой Императрицы» и министры Протопопов и Штюрмер повинны в государственной измене в пользу Германии, основаны вовсе не на сведениях английской печати, как это утверждал Милюков, а на преступных вымыслах русской газеты «Речь», руководимой тем же самым Милюковым. Марков 2-й проследил в цитатах, как гнусные вымыслы «Речи» попали сперва во враждебные России германские газеты, оттуда были перепечатаны газетами английскими, и затем вся эта иудо-масонская отсебятина после кругосветного путешествия возвратилась в Россию, и Милюков подал ее в виде грозного обвинительного акта против верховной власти: «Глупость это или измена?»

«Тут были и глупость, и измена, – сказал Марков 2-й, – глупость всех тех, кто верит Милюкову, измена всех тех, кто во время опаснейшей войны подрывают высший авторитет, которым единственно держится государство…».

Доказательность и убедительность доводов правого оратора привела членов «прогрессивного блока» в величайшее возбуждение. Речь Маркова 2-го тонула в сплошном шуме, криках, то грубой брани, то злобном хохоте заговорщиков: оскорбления и площадные ругательства с мест сыпались, как горох.

Председатель этого собрания М. В. Родзянко, один из главарей «прогрессивного блока», не принимал никаких мер к прекращению безобразия; когда же Марков 2-й пытался сам усовестить ругавшихся, как ломовые извозчики, «прогрессистов», то Родзянко призывал оратора «к порядку» с угрозой лишить его слова за нарушение наказа Государственной Думы…

Кончилось тем, что Родзянко внезапно прервал далеко еще не оконченную речь Маркова и резко потребовал ухода его с кафедры, «так как речь его возбуждает недовольство Государственной Думы».

Возмущенный бессовестно-грубым пристрастием председателя, явно не желавшего допустить опровержения клевет против Государыни Императрицы, Марков 2-й бросил в лицо Родзянко: «Мерзавец!».

Затем, обращаясь к Думе, он пояснил, что мерзавцами считает не только Родзянко, но и весь состав «прогрессивного блока». К правому депутату была применена «высшая мера наказания», доступная Государственной Думе: он был исключен на 15 заседаний.

Характерная подробность: незадолго перед тем Керенский обозвал Императорское Правительство предателями Родины и был за то исключен всего на одно заседание, граф Владимир Бобринский заявил с кафедры, что «мы не хотим быть холопами холопского правительства», за что был лишь мягко призван «к порядку», а член Думы Моисей Аджемов140 громко на всю Думу обругал с места министра внутренних дел Протопопова холуем, за что не получил даже замечания.

Председатель Государственной Думы тогда сделал вид, что не слышал этого ругательства.

Еще примечательнее было поведение самого Правительства: пока десятки раз в Государственной Думе оскорбляли и поносили министров и клеветали на Государыню Императрицу, они молчали и не выявляли своего негодования. Но как только был оскорблен Председатель Государственной Думы, то министры поспешили завезти свои карточки оскорбленному Родзянко и тем приобщились к «всенародному протесту», который был организован врагами государства против «неслыханной выходки» Маркова 2-го.

Революция у же руководила не только врагами, но и предполагаемыми защитниками обреченного государства.

П. Ф. Булацель с отчаянием писал в Дневнике 18 декабря 1916 г.: «А русская власть молчит, глотает обиды и покорно ждет, пока кавказские дикари в союзе с исступленными эпилептиками и с накравшими казенные деньги общественными городскими и земскими “либералами” настолько обнаглеют и окрепнут, что от слов перейдут к делу и потащат на виселицы тех либеральных сановников, которые не решаются проявить свою законную силу, пока эта сила еще существует… Вы с думской кафедры призываете безнаказанно к революции, но вы не предвидите, что ужасы Французской революции побледнеют пред ужасами той революции, которую вы хотите создать в России, пользуясь нерешительностью теперешнего Правительства. Вы готовите могилу не только “старому режиму”, но бессознательно вы готовите могилы себе и миллионам ни в чем неповинных граждан. Вы создадите такие погромы, такие варфоломеевские ночи141, от которых содрогнутся даже “одержимые революционною манией” демагоги бунта, социал-демократии и трудовиков!» (Pоссийский Гражданин. – № 46. – С. 13, 14).

Я привожу выдержки почти исключительно из статей П. Ф. Булацеля потому, что заботливому вниманию его вдовы мы обязаны тем, что из Триэсэрии вывезены были печатные труды этого горячего русского патриота. Отнюдь не один Булацель указывал на надвигавшуюся революцию и обличал преступных пособников темной силы в лице либеральных министров и либеральной общественности. C резкими обличительными речами выступали в Государственной Думе представители фракций «правых» и «русских националистов» («Независимые националисты» с Павлом Крупен-ским142, графом Владимиром Бобринским, В. Шульгиным и др. откололись и присоединились к революционному «прогрессивному блоку»). В Государственном Совете произнес горячую и проникновенную речь против «прогрессивного блока» и указал на явную опасность близкой гибели государства бывший министр внутренних дел Николай Алексеевич Маклаков. Правые газеты, такие как «Земщина», «Русское Знамя», «Московские Ведомости», изо дня в день усовещивали обезумевшее русское общество и заклинали его сохранить хотя бы последние остатки благоразумия… Только в этих газетах можно было найти сколько-нибудь верное отображение всего происходившего в государстве и в особенности в «законодательных палатах».

Но правые газеты и речи правых деятелей находились под херемом (проклятием) торжествовавшего близкую победу иудо-масонства и имели лишь весьма ограниченное распространение. В то время как тысячи читателей правых газет узнавали правду, умы миллионов читателей левых газет заливались бурными потоками лжи, клеветы, обмана и подстрекательства против законной власти. Либеральные министры и влиятельные бюрократы поощряли наводнение своих ведомств антигосударственной журналистикой. То же делали либеральные генералы в своих армиях и штабах. Иудо-масонская отрава распространилась по всем клеточкам государственного организма. Все шаталось. Все было в смуте. Бастовали не только мобилизованные в армию товарищи-рабочие военных заводов, бастовали даже товарищи министра внутренних дел с князем Владимиром Михайловичем Волконским во главе, о чем с гордостью объявлял с кафедры Государственной Думы либеральный граф Владимир Бобринский.

Развал правительственного духа дошел до того, что ни за что ни про что грубо оскорбленный в официальном заседании Государственной Думы министр внутренних дел