Грандиозные авантюры. Николай Резанов и мечта о Русской Америке - Оуэн Мэтьюз

лейтенанту, Петру Головачеву, совсем не повезло. После того как Резанов отплыл на Кадьяк, коллеги его заклевали. Почему? Резанов дважды предлагал ему взять командование «Невой», и Головачев, на свою голову, публично согласился. Его третировали так сильно, что он в конце концов сошел с ума. «Он несколько раз говорил матросам: «Все, кроме одного, приплывут домой в добром здравии», – писал Левенштерн. Психическое состояние Головачева постепенно ухудшалось, у него была сильнейшая депрессия. «В Кантоне он сделал жалкую попытку помириться с офицерами и купил всем дорогие подарки: коробочки из черепашьей кости и гурды с вырезанными на них именами офицеров». Примирения не произошло. Точно так же, как и Резанов раньше, Головачев все больше времени проводил в одиночестве в своей каюте и писал обвинительные записки остальным офицерам: «Признайтесь! Капитан, Еспенберг, Хорнер, Тилесиус и Ромберг – все вы на Камчатке пожелали мне смерти в Зондском проливе»16. Несколько раз Головачев громогласно извещал, что собирается застрелиться, и прощал всех офицеров за то, что они сломали ему жизнь, после чего удалялся в каюту с заряженными пистолетами. Во время стоянки «Надежды» на острове Святой Елены в Атлантике он застрелился у себя в каюте, когда большая часть офицеров была на берегу.

После его смерти в каюте нашли кипу совершенно безумных писем. Вот что Головачев писал Крузенштерну: «Я буду продолжать, стеная, желать мести до тех пор, пока все не прояснится. Ваш Головачев». Ратманову: «Тиран человечества! Ты должен мне 29 рублей. Оставь их себе… Прощай, чудовище». Тилесиусу: «Ты делал все, чтобы меня очернить… Ты виновен в моей смерти»17. В Кантоне Головачев заказал небольшой бюст себя самого и просил передать его Резанову, который к тому времени уже умер. В его каюте нашли запечатанный пакет с просьбой передать его императору, чтобы тот приказал зачитать содержимое перед всей командой. Крузенштерн плакал, когда читал адресованную ему Головачевым записку. Он выполнил просьбу покойника, но император приказал конверт уничтожить, не вскрывая, и забыть обо всем, что вообще связано с именем Резанова18.

Самоубийством покончил и Федор Брынкин (Бринкин) – доктор семьи Крузенштернов из Эстонии. Он отравился в Петербурге вскоре после возвращения экспедиции. Что подтолкнуло его к самоубийству, неизвестно19.

Гений живописца Степана Курляндцева никого не впечатлил, и он умер в нищете в 1822 году. Академия художеств не захотела приобрести рисунки, сделанные им во время экспедиции, и позже они были утеряны20.

Но, пожалуй, самая странная судьба выпала на долю Хвостова и Давыдова. После расследования «японского инцидента» обоих простили, но по вполне понятным причинам оба не захотели вернуться в Русскую Америку. В 1809 году они случайно столкнулись на улице в Петербурге с Д’Вульфом, который привез в Россию груз американских тканей. Д’Вульф был рад видеть старых знакомых и затащил их на квартиру Лангсдорфа на ужин. Вчетвером они пили всю ночь и расстались со слезами и объятиями. Больше им не суждено было встретиться, потому что Хвостов и Давыдов упали в реку, пытаясь перебраться на другую сторону при разведенном ночью мосте, и утонули. По свидетельствам очевидцев, они спрыгнули с разведенного моста на проходящую баржу и промахнулись; тела так и не нашли21.

Державин посвятил Давыдову и Хвостову прощальные строки. В его оде ни словом не упоминается, что пьяный Хвостов грозил разнести из корабельных пушек Ситку. Наоборот, эта ода показывает, с каким уважением высшее общество в Петербурге относилось к морякам.

Хвостов! Давыдов! будьте

Ввек славными и вы.

Меж нами ваша память,

Как гул, не пройдет вмиг.

Хоть роком своенравным

Вы сесть и не могли

На колесницу счастья,

Но ваших похождений звук,

Дух Куков и Нельсонов

И ум Невтона звездна,

Как Александров век,

He позабудут Россы22.

Несмотря на то что Державиным была написана ода и на смерть Резанова, отношение императора к усопшему не отличалось теплотой. Без всякого сомнения, Резанов разозлил царя своим истеричным посланием с Камчатки, и лично государь никогда больше не писал ему. Когда в августе 1806 года «Надежда» прибыла в Петербург, Александр четко дал понять, что успех экспедиции – это целиком заслуга Крузенштерна и его команды. Военные рейды Хвостова и Давыдова на побережье Хоккайдо уж точно не добавили приязни к Резанову. Державин, надо отдать ему должное, поддержал своего бывшего протеже, написав: «Резанов умер от неприятностей, причиной которых была зависть его подчиненных».

После получения известия о смерти Резанова государь великодушно подтвердил назначение его сына придворным пажом. Увы, маленький Петр прожил недолго – он умер от простуды в возрасте двенадцати лет. Его младшая сестра Ольга унаследовала имение Окуневых в Пскове, а также значительную часть акций РАК. Она вышла замуж за генерала Кокошкина, столичного обер-полицмейстера, и умерла в возрасте двадцати шести лет во время родов, повторив судьбу своей матери23.

С характерной для Российско-Американской компании неспешностью памятник Резанову на могиле в Красноярске воздвигли лишь в 1830-х годах. Он стоил головокружительных денег – 100 000 рублей. Судя по дореволюционным фотографиям, это было помпезное неоклассическое надгробие, выполненное в виде урны на большом пьедестале, окруженной каменными венками с вырезанным на них текстом. В 1932 году собор и кладбище вокруг него снесли для строительства культурного центра для авиаторов. В 2007 году мэрия Красноярска воздвигла на площади Мира мемориальный комплекс Резанову, включающий в себя памятник и кенотаф – копию надгробного сооружения, однако останков Резанова там нет, потому что они утеряны. Бронзовая статуя Резанова в камзоле камергера двора и со шпагой получилась красивой. Конечно, Резанов умер в Красноярске, но при жизни он посещал этот город всего три раза, и каждый раз по пути в какой-нибудь другой. Тем не менее наличие памятника всегда лучше его отсутствия.

Кончита

Пожалуй, именно она больше всех других стала жертвой амбиций Резанова и сильнее всех пострадала от его преждевременной кончины. Кончита ждала возвращения жениха, но в 1808 году весть о его кончине принесли в Калифорнию русские охотники. «Когда дон Луис Аргуэльо сказал [своей сестре] о том, что ходят такие слухи, она только рассмеялась. Мы не знаем, что именно она чувствовала по этому поводу, и тогда никто еще не догадывался, как помолвка с Резановым отразится на ее жизни, – вспоминает сестра Винсентиа. – Кончита решила не верить слухам. Она стала еще больше молиться и надеялась… зная, что Милосердный Бог в конце концов возьмет и ее, и Николая»24.

Шли годы,