"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 - Генри Крейн

и атмосфера в этом подземном гараже отнюдь не напоминала прокуренный ночной бар где‑нибудь в западном Лос–Анджелесе, где подобные зрелища пользуются неизменным успехом. Однако здесь Мейсон столкнулся не со стриптизом. Это было нечто совсем иное, не своим телом, а какой‑то необычной, непринятой среди других, свободой.

Ему казалось, что она делает это для того, чтобы продемонстрировать Мейсону — ну вот, посмотри, какими могут быть отношения между мужчиной и женщиной, посмотри, как она может вести себя, убедись в том, что у любви неограниченные возможности. Нужно только, чтобы оба партнера хотели этого.

И Мейсон почувствовал, что это завораживающее действие распалило его кровь. Он почувствовал, что с Вирджинией способен на все. Что сейчас он готов пойти даже дальше, чем прошлой ночью у нее дома.

И тогда он решился. Мейсон даже не заметил, как снял пиджак и отбросил его в сторону. Едва слышно ступая по бетонному полу, он подошел к капоту автомашины, на котором по–прежнему извивалась всем телом Вирджиния, и, протянув к ней руки, привлек женщину к себе. Она продолжала раскачиваться, то приближаясь, то удаляясь от лица Мейсона. Вначале он несмело уткнулся лицом в ее бедра, обхватив их сзади руками. Приложившись губами к тонкой бархатистой коже, обнажившейся выше резинки чулок, он вспомнил о смысле происходящего, и это удесятерило его желание. Руки его стали скользить все быстрее и быстрее, а лицо его, наконец, уткнулось в кружевное белье. Зубами уцепившись в трусики, он попробовал стянуть их с тела Вирджинии.

Когда она на мгновение отклонилась от него, он попробовал проделать то же самое руками. И тогда Вирджиния поддалась.

Он снял с нее кружевные трусики, которые упали на капот автомобиля, и Вирджиния смело переступила через них, сбросив носком туфельки на землю.

Мейсон уже не понимал, что происходит. Чувства так охватили его, что он поступал так, как диктовал ему инстинкт. Он исступленно припал губами к темнеющему между ног треугольнику волос. Вирджиния извивалась и изгибалась, держась руками за трубу электропроводки. Мейсон целовал ее все более и более страстно. Ему было невыразимо приятно. Она совершала свои плавные волнообразные движения, прижимаясь к его лицу низом живота и бедрами. Он обхватил руками ее стройные ноги, обутые в черные туфли на высоких тонких каблуках, и возбужденно шаря по ним руками, погружался все глубже и глубже в тело Вирджинии. А она отвечала на его поцелуи все более и более страстными движениями своего тела.

Наконец, она забросила ему на плечо правую ногу и позволила проникнуть в самую глубину. Мейсон едва не обомлел, почувствовав под своим языком горячую, раскрывшуюся плоть.

Но Вирджиния не дала ему как следует насладиться собой. Она вдруг стала медленно опускаться, и Мейсону пришлось обеими руками поддерживать ее за ногу и талию. Она делала это не спеша, давая возможность партнеру прийти в себя и немного охладиться. И в то же время, она как опытная соблазнительница, понимала, что это еще больше возбудит его и заставит сильнее желать ее.

Однако она не легла на капот автомобиля, как вначале показалось Мейсону. Ловко вывернувшись, она заставила сделать это его самого. Словно прикованный к черному треугольнику между ее ног, он медленно повернулся и начал ложиться спиной на капот автомашины. Женщина села ему на грудь, все ближе и ближе поднося к его губам содрогающееся лоно.

Мейсон едва не вскрикнул, ощутив, как острые осколки разбитой лампочки впиваются ему в спину. Однако она осторожно прикрыла ему рукой рот, словно говоря: тише, не надо. Порывисто дыша, Мейсон обхватил руками бедра Вирджинии и прижался губами к влажному выпуклому бугорку.

Ему было больно, но одновременно его радовало и наслаждение, получаемое от близости с женщиной. Два этих чувства — боль и радость — слились воедино. И он уже не мог себе представить свою близость с Вирджинией без этой сладостной, дурманящей и зазывающей боли. Наверное, именно такое чувство испытывала Вирджиния в детстве, когда рассказывала Мейсону о том, как она воровала клубнику в соседском саду, пробираясь к ней через заросли диких роз. Острые шипы и сладость. Женщина изгибалась, извивалась, постанывала. Ее глаза закатывались и прикрывались веками с длинными ресницами. Ее рот наполовину открылся, и влажные губы шептали:

— Еще, Мейсон, еще.

Он даже не обращал внимания на то, что временами начинает просто рычать от вожделения. Хватая губами и целуя все, что попадалось ему перед лицом, он терзал плоть Вирджинии, словно подсознательно ощущая желание доставить ей такую же боль и удовлетворение, какие сейчас испытывал сам.

Однако в ответ на его бурные и, даже где‑то грубые ласки, она лишь сильнее и сильнее прижималась к нему, громко демонстрируя свое наслаждение.

— Еще, еще, — просила она исступленным голосом. — Тебе это нравится, Мейсон? А я обожаю это.

Они уже совершенно позабыли о том, что находятся вдвоем в наполовину освещенном подземном гараже здания Верховного суда. Чувство опасности, которое поначалу останавливало Мейсона, теперь лишь волновало и возбуждало кровь. Ему было уже безразлично, увидит ли кто‑нибудь здесь влюбленную пару, которая не в силах сдержать свое желание, предается любви прямо на капоте автомобиля. Он просто позабыл обо всем, что существует вокруг. Закрыв глаза, он погружался в сладостное безумие, пытаясь доставить как можно больше удовольствия себе и партнерше. Он слышал слова Вирджинии, однако не отвечал на них по очень простой причине — рот его был занят другим, он ласкал ее тело.

С похотливым рычанием он прижался к взмокшим губам ее промежности, временами для большего наслаждения, покусывая их.

— О, — застонала она, — ты меня истязаешь. Я больше не могу терпеть.

Мейсон почувствовал, как она начинает изгибаться все сильнее и сильнее, стараясь оторвать свое лоно от его лица и передвинуться ниже, туда, где из раскрытой щели на брюках Мейсона торчал его возбужденный мужской приап.

Однако в этот момент ворота подземного гаража, которые открывались автоматически, с шумом раздвинулись, и в почти пустое помещение въехал автомобиль. Яркие, словно прожекторы, лучи включенных фар на мгновение скользнули по белым оголенным бедрам Вирджинии. Фосфорическим светом вспыхнула рубашка Мейсона, но любовники даже не вздрогнули.

Автомобиль медленно проехал мимо Мейсона и Вирджинии, и ей даже не понадобилось оглядываться, чтобы понять, что за ними внимательно наблюдают из машины.

Мейсон понял, что и ему доставляет пока необъяснимое удовольствие сознавать, что кто‑то подглядывает за ними. Вирджиния прогнулась и, запрокинув голову, обратила лицо к проехавшей мимо машине.

Автомобиль медленно свернул в соседний бокс и остановился рядом с колонной. Очевидно,