Насилие. Микросоциологическая теория - Рэндалл Коллинз

возобновления поединка, подсчет ранений и определение того, какой объем кровопролития будет почетным. Во время поединков в дуэльных клубах немецких университетов, процветавших в XIX веке, студенты по горло набивали свою одежду ватой, надевали защитные очки и стремились нанести – а в первую очередь получить сами – почетный шрам на лице или голове. Эмблемой принадлежности к такому клубу была не победа, а получение ритуального ранения при участии в поединке. В школах бокса и других единоборств аналогичным образом обучают как собственно актуальным приемам ведения боя, так и правилам начала и окончания поединков. Объем физических повреждений, считающийся достаточным для прекращения схватки, сильно варьировался в разные эпохи, но основной паттерн – поединки четко регламентируются и ограничиваются всем известными правилами – характерна для любых школ единоборств, а следовательно, и для тех видов поединков, которые пропагандируют такие школы, уже за пределами их стен[20].

Когда постановочные поединки проводятся всерьез, их кодекс объявляется открыто и регулярно. Такие поединки почти без исключения проходят перед зрителями, и даже в прошлом, когда как бы запрещенные дуэли проводились в уединенных местах, на них всегда присутствовали секунданты, которых поначалу называли «свидетелями» [McAleer 1993: 223], причем порой их было так много, что они составляли целую свиту. Участники поединка, как правило, заявляли о правилах, которых они будут придерживаться, в самом начале боя или в момент, когда бросался и принимался вызов. Это не означает, что таких правил придерживались всегда, однако их нарушение считалось более позорным, чем любое событие, которое послужило началом ссоры [Nye 1993]. Школы боевых искусств концентрировались прежде всего на воспроизведении подобающего этикета, а их тренировочные поединки вне зависимости от уровня овладения боевыми навыками всегда были ориентированы на соблюдение рутинных правил – поединок должен был начаться и закончиться подобающим образом, а к товарищам следовало проявлять почтительное отношение[21].

Наибольшее количество дуэлей было отмечено в Европе в конце XIX века. Во Франции, к которой мы сейчас подробно обратимся, а также в Италии проводилось две-три сотни дуэлей в год, а в Германии, возможно, на треть больше. Но куда более популярным, чем собственно поединки, было посещение дуэльных школ, залов и обществ. В Германии в каждом университете имелся собственный корпус дуэлянтов, который насчитывал несколько сотен членов – отдельные из них участвовали в постановочных поединках несколько дней в неделю. Во Франции существовали десятки фехтовальных залов, где занимались тысячи человек, а также стрелковые общества [Nye 1993: 157–166]. Для сотрудников парижских газет и универмагов имелись частные фехтовальные помещения. Их посетители регулярно тренировались, в том числе для того, чтобы появляться на модной социальной сцене. Публичные фехтовальные мероприятия, именовавшиеся assaut [натиск, фр.], проводились еженедельно, а элегантные джентльмены устраивали такие состязания в качестве вечерних развлечений у себя дома. Победители и проигравшие в этих поединках не определялись – их задачей было продемонстрировать умение драться по правилам, а также блестящий стиль. В целом количество таких показательных фехтовальных соревнований должно было значительно превышать количество дуэлей.

Иногда практически все поединки проходили именно в школах и на специальных мероприятиях. В Японии эпохи Токугава кодекс Бусидо – «путь воина» – был наиболее полно проработан в школах самураев. В период войн, который предшествовал этой эре внутреннего умиротворения в стране, в кодексах самураев делался акцент преимущественно на иерархической лояльности их господам; но во времена Токугава, когда самураи стали праздной статусной группой, они обратились к кодексу личной чести [Ikegami 1995]. Именно в это время приобрел ритуальный характер бой на мечах, поскольку централизация государства препятствовала использованию оружия в войнах. Ведущие учителя меча прославились благодаря своим трудам о философии бусидо: одни привнесли в нее мотивы дзен-буддизма, а другие стали выдающимися философами, которые разрабатывали культ конфуцианского «древнего учения» [Коллинз 2002: 466–476; Kammer 1969]. Разумеется, далеко не все самураи отказались от своей воинской идентичности, однако боевые искусства, которыми они теперь занимались, имели в большей степени теоретический, нежели прикладной характер. Самураи проводили гораздо больше времени в своих «академиях меча», чем участвовали в смертельных поединках.

То же самое произошло и с рыцарскими турнирами в Европе – показательными единоборствами тяжеловооруженных всадников, которые бросались друг на друга с копьями по соединяющимся друг с другом участкам специально подготовленной колеи. Рыцарские турниры были популярны в XIV–XVI веках – в те времена, когда европейские армии превращались в массовые пехотные подразделения, и даже всадники сражались не поодиночке, а кучей [McAleer 1994: 16–18; Блок 2003]. Единоборства и правда никогда не имели особого значения в реальных сражениях начиная со времен греческих городов-государств и в последующие времена; большими группами сражались даже варварские коалиции раннего Средневековья, причем, как мы видели в главе 3, большинство побед в битвах происходило благодаря тому, что одной из сторон не удавалось справиться с дезорганизацией собственных рядов. Рыцарство всегда было некой искусственной конструкцией с ностальгической идеологией, но весьма актуальной для своего времени в части социальной привлекательности: функция рыцарства в большей степени заключалась в легитимации новоиспеченного укрепления границ аристократического статуса в социальных отношениях, нежели в сражении на поле боя. Даже конфликты отдельных лиц за первенство представляли собой не поединки один на один, а столкновения частных армий или групп сторонников, которых держали при себе видные сеньоры [Stone 1967].

Это не означает, что все разновидности постановочных единоборств представляли собой архаизм – их изобретение могло состояться сравнительно недавно либо не опираться на предшествующие образцы классового толка. В конце XIX – начале XX века излюбленной формой физических упражнений среди представителей высшего среднего класса в Англии и США (правда, только в этих странах, поскольку в других местах все еще сохранялись прежние виды дуэлей или школы боевых искусств) стал бокс. Участвовавшие в боксерских соревнованиях джентльмены не были профессионалами, которые борются за медали – последние всегда отождествлялись с низшими слоями[22]. Подобно самураям эпохи Токугава, боксеры-джентльмены гораздо больше времени посвящали тренировочным боям, нежели публичным поединкам. То же самое, опять же, касается людей, которые в ХX веке ходили на секции карате, кунг-фу и других боевых искусств[23]. В действительности все эти школы в целом были не такими уж древними. Например, айкидо было изобретено в Японии на рубеже ХX века, равно как и кендо – искусство боя на деревянных мечах, возникшее в эпоху, когда на смену настоящим мечам в японской армии пришло современное огнестрельное оружие [Draeger 1974]. По мере того как поединки теряли свою практическую значимость, боевые церемонии становились все более изощренными.

С точки зрения исследовательских задач этой книги основным результатом обучения в