Насилие. Микросоциологическая теория - Рэндалл Коллинз

определенное время (обычно 60 секунд) на то, чтобы прицелиться и выстрелить. В таких случаях дуэль могла превращаться в продолжительное соревнование взглядов и настоящее испытание для нервов. Во время состоявшейся в 1893 году дуэли между депутатами венгерского парламента противники держали друг друга на мушке в течение тридцати секунд без единого выстрела, но в итоге опустили пистолеты, обнялись и помирились [McAleer 1994: 70].

Если секунданты хотели гарантировать сведение рисков к минимуму, они могли намеренно испортить оружие, поскольку именно секунданты отвечали за его зарядку: вместо пуль можно было использовать шарики из ртути, которые растворялись в воздухе, или зарядить очень маленькие пули, или уменьшить заряд пороха [McAleer 1994: 66–67, 189]. Требование использовать устаревшее гладкоствольное оружие не только поддерживало традицию, но и облегчало закулисный сговор, не столь простой в случае современного оружия. Однако определенный риск все равно присутствовал: сферические пули имели не настолько правильные траектории, как современные цилиндрические пули для нарезных стволов, а поскольку они имели меньшую начальную скорость, то могли застрять в теле, тогда как современная пуля обычно проходит навылет. Некоторый риск должен был присутствовать всегда, пусть даже в мыслях дуэлянтов. Секунданты выступали постановщиками коллективной самопрезентации совершенно в духе Гоффмана, причем весь ритуал предполагал разделение труда: главные действующие лица должны были демонстрировать усердную заботу о чести и проявлять храбрость, оказавшись под угрозой, а секунданты (вполне возможно, без ведома самих дуэлянтов) делали риски меньше, чем они казались.

В ходе дуэлей с использованием холодного оружия также можно было снижать риски и ограничивать насилие [McAleer 1994: 59–62, 185; Nye 1993: 197, 201–202, 291]. В Германии допускалось использование сабель с тупым острием, да и в любом случае изогнутым клинком, в отличие от рапиры, едва ли можно нанести глубокое проникающее ранение. Саблей можно было только рубить, в результате чего появлялись кровь и шрамы, но в целом на том все и кончалось. Во время поединка не разрешалось разговаривать или подначивать соперника, а того, кто упал или уронил оружие, нельзя было атаковать, пока он не вернется в боевую позицию; в отличие от поединков на мечах в голливудских фильмах, не разрешалось наносить удары ногами или свободной рукой. Предпочиталась позиция, когда дуэлянты стояли близко друг к другу, что позволяло ограничить импульс выпадов оружия (это чем-то напоминает клинч в боксерских поединках, также являющийся типичным приемом в современных кулачных боях). Соперники могли предпринимать определенные защитные меры – например, обмотать шарф вокруг шеи или середины туловища. Альтернативный вариант заключался в том, что дуэлянты выходили на поединок в максимально возможном обнаженном виде – это позволяло увидеть любое кровавое пятно и прекратить поединок по принципу появления первой крови. Такой подход был в особенности характерен для Франции, где секунданты иногда могли заставлять дуэлянтов драться без рубашек или по меньшей мере в белых рубашках, на которых хорошо заметна кровь. Французские дуэлянты обычно не носили кожаных перчаток, поскольку наиболее вероятным было ранение кистей рук и запястья – именно в эти места обычно и целились соперники, а метить в середину туловища или хотя бы в сухожилия и крупные артерии ног считалось очень жестоким, а возможно, и заслуживающим порицания действием. Впрочем, в Германии дуэлянты обычно надевали массивные рукавицы, поскольку соперники не желали заканчивать поединок с настолько легкими ранами, ведь признаком чести считались более серьезные порезы. Чем больше были перчатки, тем серьезнее оказывалась дуэль. Процедуры дуэли можно было выверять в зависимости от желаемых масштабов урона.

Смысл дуэли заключался в большей степени в демонстрации принадлежности того или иного лица к своей статусной группе, нежели в установлении превосходства над противником. Таким образом, победить было менее важно, чем проявить мужество – почетное поражение было лучше, чем бесчестная победа, а с точки зрения репутации, возможно, даже лучше, чем с доблестью взять верх над противником. Верхом бравады (по меньшей мере в Англии и Франции) было сначала позволить противнику выстрелить, а затем разрядить свой пистолет в воздух. Таким образом, дуэли превращались в некое подобие азартных игр – еще одного способа времяпрепровождения элитных кругов, в особенности тех их представителей, которые вели разгульный образ жизни. Некоторые разновидности дуэлей на пистолетах очень напоминали карточную игру. Дуэлянты могли тянуть жребий, кому выпадет право сделать первый выстрел, – тем самым раунд поединка превращался в череду испытания нервов сначала для одного участника, а потом для другого. Более сложной формой игры был вариант дуэли с барьером, когда пространство в 10–15 шагов между соперниками, в которое обычно нельзя было вступать, сокращалось до одной линии. Если первый дуэлянт промахивался, то его противник мог подойти прямо к барьеру, и если первый осмеливался забраться так далеко, он должен был позволить другому выстрелить в него в упор при наличии такого желания. Впрочем, подобным преимуществом, судя по всему, пользовались сравнительно немногие; продемонстрировать браваду, как правило, было достаточно, чтобы дуэль закончилась выстрелом в «молоко». Еще более явная аналогия с азартной игрой присутствовала в той разновидности дуэли, где пистолеты готовились дополнительной парой секундантов вне поля зрения дуэлянтов, причем только один был заряжен; затем дуэлянты выбирали один пистолет по жребию, не зная, кто из них выйдет на поединок с незаряженным оружием [McAleer 1994: 229–230]. Однако обычно азартные игры с настолько высоким уровнем опасности не одобрялись; в те времена, когда дуэли были особенно популярны, предпочтение отдавалось процедурам с низким уровнем риска.

Со временем дуэльные практики традиционализировались и становились консервативными. Несмотря на совершенствование оружейных технологий, принадлежавшие к элите дуэлянты их не перенимали. Сэмюэл Кольт создал свой револьвер в 1835 году, а широкую известность он получил после того, как был принят на вооружение армии США после Американо-мексиканской войны 1846–1848 годов [Chambers 1984]. Пистолеты старого образца нужно было перезаряжать после каждого выстрела – операция довольно трудоемкая. Таким образом, в ходе дуэли с двумя раундами или более требовалось такое же количество перерывов, в результате чего она одновременно оказывалась крайне напряженной и предельно формалистичной. Использование револьвера позволяло продолжать дуэль до шести выстрелов, однако в таком случае было бы больше жертв. Между тем в ходе дуэлей между джентльменами выстрелы один за другим совершенно не допускались, и если во время поединка при отсутствии традиционного дуэльного пистолета все же приходилось использовать револьвер, то для каждого раунда в него заряжался только один патрон. Конечно, ковбойские перестрелки, получившие известность во времена распространения револьверов, – это совершенно другая история: в европейской дуэльной культуре такие перестрелки считались плебейством [McAleer 1994: 68, 79–80].

Когда дуэли на пистолетах стали сходить на нет, возникла легенда о некой