Король Туле. Биография Кнуда Расмуссена - Курт Л. Фредериксен

основанное на рангах. Приняв роковое решение оставить всех собак в Форт-Конгер, они лишили себя возможности охотиться во время последующей зимовки.

Он писал и об отношениях с гренландцами. Первым делом он упоминает Ханса Эгеде: «О Хансе Эгеде можно сказать, что он первым начал проводить работу в Гренландии ради самих гренландцев и таким образом сразу же определил курс, которого впоследствии всегда придерживались датчане».

Далее он продолжает тему воспоминанием о Ринке: «Одной науки ему было недостаточно. С самого начала он так сильно возлюбил народ Гренландии, что, находясь на посту чиновника, придерживался в своем колониальном управлении политики монопольной торговли и закрытия страны для остального мира, которой следуют и по сей день. По мнению Ринка, только так можно было воспитать туземцев и подвести их к более высокоразвитой культуре, оградив их от опасного влияния цивилизации. Одновременно с этим он прилагал большие усилия для обучения местного населения в установленных рамках, постепенно подводя их к первичным формам самоуправления».

Далее идут общие рассуждения:

Хотя мы, датчане, обладаем неоспоримым правом на владение Гренландией, все же в отношениях с гренландцами мы всегда вели себя скромно, придерживались обязательств и ограничивали предельные сроки пребывания в стране требованиями научных задач. То же самое можно сказать и о социальном обеспечении коренного населения, которое мы возложили на свои плечи. Приступив к процессу колонизации несколько веков назад, мы, не имевшие опыта, оказались лицом к лицу с охотничьим народом, чьим главным занятием был тюлений промысел. Время шло, и пока другие государства показывали пример, как не следует поступать с коренным населением, мы, датчане, продолжали оказывать поддержку эскимосам – хотя и не всегда блестящую, но все же бескорыстную – и при этом старались помочь им уцелеть в урагане цивилизации, оказавшемся роковым для других народов в подобных условиях.

И хотя нам не удалось сохранить эскимоса чистым и первозданным в той плавильной печи, через которую неизменно проходит каждый, кто вынужден сделать рискованный переход от природы к цивилизации, зато теперь у нас в Гренландии существует смешанная раса, которая, благодаря своей крови и культуре, исполнена сил и способна к дальнейшему развитию.

Об этом часто говорят, но стоит все же повторить, что между Гренландией и Данией всегда существовали плодотворные, гармоничные взаимоотношения; проводя исследования на этой земле, мы одновременно осуществляли ее колонизацию. Наряду с этим мы решали серьезные задачи, которые вывели датскую науку на международный уровень. На сегодняшний день мы являемся природным центром полярных исследований: чего стоит только коллекция эскимосских экспонатов, представленная в Национальном музее, без которой в наши дни не обходится ни один этнограф. Вдобавок ко всему, Гренландия – страна, застывшая посреди ледникового периода и не имеющая аналогов среди других стран – представляет большой научный интерес для гляциологов.

Ввиду вышесказанного неудивительно, что Гренландия так близка сердцу каждого датчанина. Это наше окно в огромный полярный мир, рождающий для нас все новые и новые задачи, которые приходится постоянно решать.

Похоже, что, с одной стороны, Кнуд пытается в этом тексте представить собственный автопортрет, а с другой – готовит аргументы для процесса в Гааге.

Инукитсок и Кнуд Расмуссен во время Второй экспедиции Туле. Проведение измерений и картографирование были важнейшими направлениями арктических исследований, но для Кнуда Расмуссена «картографирование» интеллектуальной жизни эскимосов являлось не менее важным занятием. Арктический институт, Дания

В конце книги Кнуд Расмуссен вновь перелистывает страницы своей жизни:

Как-то раз в 1926 году в Северной Гренландии я встретил своего старого товарища Инукитсока. В свое время вместе с ним, Петером Фройхеном и Большой Звездой мы организовали Первую экспедицию Туле и вернулись обратно, пройдя через гренландский ледниковый щит. Ввиду особых обстоятельств это путешествие было целиком основано на применении эскимосского снаряжения. Мы, четверо мужчин, за эти полгода прошли через то, через что суждено пройти человеку на скудном рационе питания, затеявшему сражение с колеей на тяжелых санях. Если и существуют в мире старомодные «естественные» экспедиции, то к ним вполне можно было отнести и нашу. Путешествие заняло меньше времени, чем обычно занимает экспедиция на полюс, поскольку мы в полном объеме использовали потрясающие санные техники, на которых целиком основана жизнь полярных эскимосов.

Мой товарищ из той памятной экспедиции рассказал мне, что познакомился с одним чудаком – молодым, жизнерадостным белым человеком, который легко и беззаботно продемонстрировал ему совершенно иной способ передвижения. Очарованный Инукитсок, уподобившись древним шаманам своего племени, совершил путешествие по воздуху – но то была не мистическая санная прогулка, во время которой тело странника остается на месте – то был самый настоящий полет внутри огромной шипящей металлической птицы, спроектированной и построенной людьми.

Всего за пару часов он совершил путешествие от Эты до отдаленных заливов позади острова Элсмир, которое обычно занимает несколько утомительных недель; он пролетел над ледниковым покровом до тех мест, по которым мы когда-то терпеливо пробирались на собачьих упряжках. Он вернулся из этих странствий, даже не успев как следует рассмотреть земли, над которыми только что пролетал.

Человеком, показавшим Инукитсоку землю с воздуха, был не кто иной, как Ричард Бэрд, американский адмирал, полярный исследователь и летчик. Кнуд Расмуссен хорошо понимал, что самолеты призваны не только совершить переворот в области торговли и перевозок людей, но и стать важнейшим фактором для проведения научных исследований, в первую очередь в картографии. Именно об этом шла речь во время планирования полномасштабной Седьмой экспедиции Туле.

Седьмая экспедиция Туле

Офицер и геодезист Габель-Йоргенсен несколько лет занимался картографированием Гренландии и в процессе своей деятельности познакомился с Кнудом Расмуссеном. Впоследствии он станет заместителем руководителя масштабной Седьмой экспедиции Туле. Словно продолжая историю Эрика Хольтведа, он пишет в марте 1932 года:

Как-то утром раздался звонок из Института геодезии: это был Кнуд. Его слова, произнесенные в телеграфном стиле, звучали как приказ: «С профессором Нёрлундом все улажено. Приезжай первым поездом до Хиллерёда, Эмми тебя встретит. Сегодня вечером приступаем к планированию Седьмой экспедиции Туле. До встречи». Я позвонил домой и сообщил о своем отъезде, на станции купил зубную щетку.

Кнуд приветствовал нас, стоя в дверном проеме и слегка ссутулившись; в уголках глаз и складках рта пряталась улыбка. На нем была его любимая одежда: анорак, широкие бриджи до колен и высокие сапоги. Протягивая навстречу нам обе руки, он словно служил