"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 - Генри Крейн

— В Нью–Йорк? Меня это удивляет.

— А почему?

— Ведь Питер женится на состоянии семьи Кепфеллов, а не на нью–йоркской богине.

— Вод ты начинаешь уже грубить. Да, ты несчастен, но кто в этом виноват?

Келли повернулась и, не столько возмущенная, сколько смущенная, поспешила к своей машине. Ведь Джо прав: Питер действительно не хотел ехать в Нью–Йорк. Всю обратную дорогу она думала об этом.

ГЛАВА 14

— Дама просит, чтобы вы приняли ее, господин Флинт.

Питер посмотрел на часы. Наверняка это не Келли, обычно в это время она еще в постели. Сам он вставал очень рано, эта привычка выработалась у него еще с тех пор, как он преподавал в школе. Когда, припарковав свою «мазератти», он входил в отель, работала еще ночная смена. Громадное здание было погружено в сон, и, проходя по совершенно пустым коридорам и свой кабинет, который располагался на первом этаже, он любил представлять себя капитаном большого корабля, на котором только он нес пахту. Этим мечтаниям способствовали картины с морскими пейзажами, развешанные по стенам, а также отсутствие настоящего объема работы. Сегодняшнее утро было испорчено неожиданным приходом какой‑то дамы. И все же Питер считал, что должен быть доступным в любое время, поэтому он позвонил в приемную:

— Эта дама не мадемуазель Кепфелл?

— Нет, нет, господин Флинт. Мне кажется, что это миссис Локридж.

— Значит, вы не полностью в этом уверены?

Вот уж на самом деле эта секретарша не отличалась смышленостью.

— Она не назвала своего имени, господин Флинт. Просто мне показалось, что я ее узнала. Вот и все. Я ей показала, где находится ваш кабинет.

Действительно, в дверь постучали, и вошла Аугуста Локридж. Питер был изумлен. С того самого момента, когда он предпринял попытку войти в лагерь Кепфеллов, он делал все, чтобы избегать Аугусты. То, что в одно прекрасное утро она появилась в отеле, принадлежавшем Кепфеллам, показалось Питеру чудовищным анахронизмом в очень строго регламентированной социальной жизни Санта–Барбары. Впрочем, учитывая характер Аугусты, это могло быть и настоящей провокацией. Питер хотел было уже, сославшись на нехватку времени, более или менее вежливо выпроводить ее из кабинета, но подумав, решил, что лучше ее выслушать. Он указал ей на стул.

— А у вас хороший кабинет, Питер, или вас нужно называть господин директор?

— Можно Питер, Аугуста. Вас ведь не нужно величать госпожа Локридж?

— Я вижу, вы за словом в карман не лезете, Питер. Ведь мы довольно давно знакомы.

— Совершенно верно, Аугуста, но очень плохо знаем друг друга.

— С того времени, когда вы были любимым учителем моего дорогого Уорена, вы прошли хороший путь. Я слышала, вы собираетесь жениться на дочке Кепфелла.

— Да, на Келли Кепфелл. Чем же я обязан честью…

— О! Хочу напомнить вам старую историю Келли Кепфелл. Некий Джо Перкинс… Вы знаете его?

— Говорят, вы взяли его садовником. Еще говорят…

— Совершенно верно.

— Что верно?

Величественным жестом Аугуста стащила с рук перчатки и положила их прямо на стол перед Питером. Она поудобнее устроилась в низком кресле, закинула ногу на ногу, а надо сказать, что ноги у нее были великолепные.

— Так вот, я отдаю вам ого.

— Но зачем он мне?

— Я хотела сказать, что я избавлю вас от него.

Этого Питер не ожидал. В городе всем было известно, что Аугуста Локридж бросила спасательный круг этому маленькому проходимцу, который убил сына Кепфелла. Конечно, ни для кого не было тайной, что она любит красивых юношей, но в данном случае причину такого поведения Аугусты видели в другом. Зная, как она любит ссоры с соседями, все справедливо полагали, что основной ее целью было доставить неприятность Кепфеллам. Этого мнения придерживались и сами Кепфеллы. И вот оказывается, что спасательный круг, который она бросила Джо, совершенно не держит его на воде. «Если Аугуста выступила с таким предложением, — стал размышлять Питер, — значит, у нее появилась срочная нужда в чем‑то. Уж ие хочет ли она восстановить альянс с Кепфеллами?» Питер краем уха слышал о возможной тяжбе между его тестем и Локриджами по поводу участка земли. Если дело именно в этом, подарок в виде Джо Перкинса немного великоват. Возможно, то расследование, которое проводил парень, каким‑то образом мешало Аугусте Локридж. Но почему? И в таком случае зачем ей было приходить сюда, она и сама могла бы найти способ отдалиться от Джо. В конце концов Питер предположил самый гнусный вариант: Аугуста испытывала нужду; в деньгах. Вопрос, который он задал сидящей перед ним женщине, прозвучал как пощечина:

— Сколько?

Ответ вернулся к нему словно быстрый мячик, которым играют в пинг–понг.

— Сто тысяч долларов.

— У меня нет таких денег.

— Зато есть у вашего будущего тестя.

— Ну так спросите у него.

— Да нет. Я спрашиваю у вас. Вы сами знаете, Питер Флинт, что больше всех заинтересованы в этом деле.

В этот же вечер Аугусте Локридж позвонили по телефону с виллы Кепфеллов. Ей выдвинули встречное предложение и назвали цену в пятьдесят тысяч долларов. Она согласилась.

Джо Перкинс получил еще одну телеграмму. «Д», как и в первый раз, назначал свидание в порту. Само слово «порт» в тексте телеграммы, не употреблялось, но намек на первый раз был достаточно явным. Когда в указанный час, в полночь, Джо появился в порту, Доменик был уже там и сидел на мотоцикле с выключенным двигателем, но как только Джо подошел, его ослепил, свет мотоциклетной фары. Доменик приказал ему не приближаться. Джо уже готов был рассердиться:

— Этот цирк долго будет продолжаться?

— Это в наших общих интересах, — спокойно ответил уже знакомый голос.

— Затея с конезаводом принадлежит вам?

— Да, мне.

— Спасибо.

— Не благодарите меня. Келли нам будет тоже нужна. Ваши сердечные дела меня абсолютно не интересуют. Меня интересует только расследование. Через три дня Ченнинг устраивает прием на своей яхте. Там соберется вся семья, поэтому вилла будет почти пустой. Это тот самый случай, которого мы ждем. Когда я уеду, вы найдете под камнем, на том месте, где я сейчас стою, полный план системы сигнализации. Пять лет назад вы специализировались в электронике, поэтому вас этот план не особенно затруднит. Нужно будет войти в комнату молодого Ченнинга, в его бывшую