250 дней в царской Ставке. Дневники штабс-капитана и военного цензора, приближенного к высшим государственным и военным чинам - Михаил Константинович Лемке

► 11 ноября за управляющего Министерством внутренних дел С. Белецкий написал начальнику штаба, что, на основании п. 17 ст. 19 правил о военном положении, военной власти представлено право высылать отдельных лиц во внутренние губернии под надзор полиции. Министерство внутренних дел назначило для них сначала Томскую, затем Енисейскую и, наконец, Иркутскую губернии. Там скопилось свыше 4000 поднадзорных. «При ознакомлении, по ходатайствам высланных, с обстоятельствами, вызвавшими высылку, оказывается, что в числе водворенных в отдаленных сибирских губерниях попадаются лица, деятельность которых, являясь нетерпимой в районе военных действий и вызывая необходимость высылки их из этого района, не требовала, однако, применения к ним столь суровой меры, как высылка в Сибирь». Поэтому Белецкий просил, не признает ли начальник штаба Верховного возможным впредь установить такой порядок: передавать всех высылаемых военной властью гражданской власти с зачислением их за министром внутренних дел и сообщать Департаменту полиции все сведения, вызвавшие такую меру. Сведения эти будут рассматриваться в спешном порядке особым совещанием; образованным, согласно ст. 84 положения о государственной охране, причем заподозренные в шпионстве и вообще в проступках более серьезного характера будут высылаться совещанием в сибирские губернии на срок до 5 лет, а остальные – на неопределенный срок в избранные ими места жительства, но вне театра военных действий и военного положения. Этот порядок предпочтительнее еще и тем, что первая категория будет сослана на значительный срок, тогда как сейчас, при высылке в порядке п. 17 ст. 19, она может возвратиться, как только будет прекращено действие военного положения там, откуда они высланы».

1 декабря Алексеев сообщил главнокомандующим фронтами копию этой бумаги, прибавив, что «вполне разделяет соображения, изложенные сенатором Белецким»…

Письмо Белецкого по ошибке попало в дежурство, а там – к военно-судебным чинам, и они доложили его начальнику штаба, помимо генерал-квартирмейстера, не поняв, что предложение Степана есть ловкое занесение руки на контрразведку, довольно круто расправляющуюся с массой шпионов Департамента полиции и личными агентами охраны Белецкого и К°. Не разобрал этого при докладе и Алексеев. Узнав о деле из телеграммы его на фронты, я настрочил полковника Ассановича объяснить им суть дела; он беседовал с фронтами по прямому проводу и просил в их ответах одернуть Степана. Рузский же еще до этого разговора ответил начальнику штаба: «1. Особому совещанию могут подлежать только представления о высылке, сделанные властями, подчиненными Министерству внутренних дел; как учреждение гражданского ведомства, оно не только не может контролировать действий военных властей, но, на основании ст. 14 Положения о полевом управлении войск, вполне должно им подчиняться со времени объявления военного положения. 2. Военное ведомство, применяя п. 17 ст. 19, преследует цель удалить злонамеренное лицо из войскового района на значительное расстояние, лишить его возможности сноситься с единомышленниками и вредить армии. Министр внутренних дел видит в высылке лишь карательную меру. 3. Военные власти при высылке отдельных лиц руководствуются данными своей контрразведки, ведущейся согласно „Наставления“ под высшим руководством управления генерал-квартирмейстера штаба Верховного в тесной связи с боевыми операциями. 4. Военное ведомство лишено возможности сообщать особому совещанию имеющиеся у него сведения о заподозренных, так как этим оно должно было бы косвенно передавать сведения о свих боевых операциях, в зависимости от которых ведется контрразведка. Поэтому особое совещание, вероятно, принуждено будет завести для своего осведомления особую контрразведку, которая, не обладая необходимыми знаниями и опытом и не будучи ознакомлена с боевыми задачами войск, создаст ненормальную и вредную для русского дела обстановку». По-видимому, эта бумага составлена генералом Бонч-Бруевичем.

Таким образом, попытка Белецкого, конечно, не будет иметь успеха и Степан провалится.

7-е, понедельник

Я понял наконец, что Пустовойтенко не задумывается над участью Бюро печати, Алексееву оно почти совершенно неизвестно, а Носков рад, что может ровно ничего не делать, то есть пребывать в состоянии, которое он считает единственно естественным и желательным для каждого человека. Сидеть без дела и без твердой надежды на него в ближайшем же будущем я больше не в состоянии и поэтому просил Пустовойтенко дать мне какое-нибудь занятие или откомандировать в полк. Он приказал, чтобы я продолжал непосредственное заведование Бюро, в надежде, что скоро оно так или иначе возродится, а так как этого дела мне мало (его вовсе нет, по-моему), то и включить меня в число офицеров, специально состоящих у нас для дежурства по секретной телеграфной аппаратной, находящейся в нашем же управлении. Им троим действительно очень трудно, а дело очень интересное: оно ставит в курс всего, проходящего по телеграфу, и дает ценный материал для историка и автора дневника… Сегодня я вступил в первое свое суточное дежурство, являясь помощником дежурного по управлению штаб-офицера Генерального штаба.

► Надежда Алексеева на то, что Иванов сумеет ликвидировать свои неладные отношения к генералу Сергею Сергеевичу Саввичу, не осуществилась, и тот должен уходить как раз накануне операций. Алексеев послал Саввичу дружескую телеграмму, предлагая или Киев, или, если не хочет, один из корпусов, и обещал испросить согласие царя на сохранение за ним всего теперешнего содержания. Саввич ответил сердечной благодарностью и сообщил, что едет в Ставку для личных переговоров, не находя удобным даже шифрованную телеграфную переписку (телеграмму Алексеева я сам шифровал). Начальник штаба рекомендует Иванову генерала Владислава Наполеоновича Клембовского, умного и опытного по нынешней войне, обладающего одним недостатком: «наклонностью к упорному, усидчивому труду», и не советует брать Пареного, как человека, не могущего, по здоровью, выдержать штабной работы.

► Указ и рескрипт Рузскому подписаны 6 декабря и посланы ему 7-го с фельдъегерем. Плеве едет в Псков, сдав 7-ю армию временно Лисовскому, и ночью будет там.

► Рузский предлагал Гулевичу 42-й корпус, но тот отказался, так как корпус в Финляндии и не активен.

► Алексеев был очень нервно настроен вчера и сегодня, ожидая традиционного высочайшего приказа – но не для себя, а для Борисова. Он представил его в генерал-лейтенанты (считая с отставкой, 18 лет генерал-майор), а производство не прошло. Видя в этом невнимание к своему представлению и, конечно, толкуя его серьезнее, чем может показаться поначалу, Алексеев запросил через Кондзеровского Главный штаб, кем и на каком основании его представление не уважено. Разумеется, при такой постановке вопроса сегодня же царю был оттуда представлен дополнительный приказ, и Борисов произведен. Кондзеровскому очень не хотелось этого.

► Эмиль Смош – помощник главного австрийского шпиона Вольнера. Елена Стамати и мать ее Евгения Морари – австрийские шпионы; их приказано выследить около Румынии и арестовать. Таковы сведения нашего военного