Читаем вместе с Толстым. Пушкин. Платон. Гоголь. Тютчев. Ла-Боэти. Монтень. Владимир Соловьев. Достоевский - Виталий Борисович Ремизов

Лицом к лицу пред этой

бездной темной.

И чудится давно минувшим сном

Теперь ему все светлое, живое,

И в чуждом, неразгаданном ночном

Он узнает наследье родовое…

Ф. И. Тютчев. Фотография Г. Ф. Штейнберга. 1862 г.

Святая ночь всходит на небосклон, как всходит утреннее солнце. Она складывает в свиток «золотой ковер» «любезного дня» и оставляет человека один на один с «бездной темной». Он — «сирота бездомный», наг и немощен, где-то в снах оставил все «светлое, живое», но он не одинок: «в чуждом, неразгаданном ночном / Он узнает наследье роковое». С ним заговорил голос Вселенной, проснулся «шевелящий хаос». Произошло слияние «сироты бездомного» с таинственным Космосом.

Конечно, здесь доминирует тютчевский взгляд на мир, конечно, глубоко по-тютчевски прозвучала проблема родства человека с всемирным хаосом, ночной стихией бытия. Но теперь, в отличие от установок в стихотворении «День и ночь», ночь святая и, подобно солнцу, она всходит на небосклон. Два восклицательных знака, вставленных Толстым возле букв Т.Г., не только знаменуют его восхищение мастерством поэта, но и указывают на близость антропологических взглядов художников.

К концу 1880-х гг. проблема человека осознавалась Толстым в русле христианского учения о душе и теле. Душа — частица Бога, тело — нечто несовершенное, в нем часто дьявол «шевелится». Все семь пороков в основе своей имеют телесный недуг. Естественно, что как художник и мыслитель Толстой был далек от того, чтобы свести жизнь человека и жизнь своих героев к примитивному конфликту души и тела. Однако все изображаемое им в произведении освещалось с высоты «чистоты нравственного чувства» и христианской этики.

Имея собственную точку зрения на различные проблемы жизни, Толстой между тем не лишал себя удовольствия отдаваться подлинному художеству чужого сознания. Несогласие с поэтом в тех или иных вопросах часто отступало на второй план. Каждый имел право на свое ви́дение действительности, лишь бы оно соответствовало высоким критериям искусства и человечности.

С. 221. Народный праздник. 1858. Т.Г.

(«Над этой темною толпой…»)

Слева отчеркнуто все стихотворение.

Над этой темною толпой

Непробужденного народа

Взойдешь ли ты когда, свобода,

Блеснет ли луч твой золотой?

Блеснет твой луч и оживит,

И сон разгонит и туманы…

Но старые гнилые раны,

Рубцы насилий и обид,

Растленье душ и пустота,

Чтó гложет ум и в сердце ноет…

Кто их излечит, кто прикроет?

Ты, риза чистая Христа…

15 августа. 1857

Стихотворение, как и «Эти бедные селенья…»[138], поэтическая публицистика, в которой Тютчев высказал свое отношение к современной действительности в России. Оно было написано в Овстуге, на родине поэта, в день престольного праздника Успения Пресвятой Богородицы.

В Государственном музее Л. Н. Толстого (Москва) хранится автограф Ф. И. Тютчева, представляющий собой первый вариант стихотворения. Видимо, он был подарен молодому писателю в период его особых отношений с Екатериной Тютчевой. В отличие от канонического текста в автографе две строфы, последняя из них заметно отличается от последней строфы канонического текста.

Автограф Ф. И. Тютчева, хранящийся в фондах ГМТ

Над этой темною толпой

Непробужденного народа,

Взойдешь ли ты когда, Свобода,

Блеснет ли луч твой золотой?..

Смрад, безобразье, нищета, —

Тут человечество немеет —

Кто ж это всё прикрыть сумеет?..

Ты, риза чистая Христа.

Овстуг. 15 августа. 1857

Мысли Тютчева, прозвучавшие в стихотворении, отнюдь не праздничные, но они взволновали Толстого, ибо не потеряли своей актуальности для него в момент чтения этого стихотворения. Оба ратовали за народное просвещение, свободу как духовное пробуждение, обращались к современникам с огненным публицистическим словом против «гнилых ран» в обществе, «рубцов насилий» народа, против «растленья душ и пустоты», против того, «чтó гложет ум и в сердце ноет».

Расхождение было в понимании путей преобразования общества. Оба негативно относились к реформам сверху, к революционным формам преобразования. Тютчев, будучи за границей, увидел пагубные последствия революций в западноевропейских странах; Толстой тоже не верил в их очищающую силу, а позже — в начале ХХ века, став очевидцем революционного взрыва в России, понял весь ужас совершаемого насилия.

Тютчев верил, что исцеление для народа придет от «христианской стихии Русского народного духа» (Иван Аксаков):

Кто их излечит, кто прикроет?

Ты, риза чистая Христа…

Толстой к тому моменту, когда читал это стихотворение в конце 1880-х гг., был уже автором многих религиозных трактатов и был убежден, что спасение человека и человечества — в извечном движении к идеалу Христа.

* * *

Великим людям всегда присуща известная доля скептицизма. Он дает о себе знать в любом звене проблематики, но особенно заметен в тех случаях, когда речь идет о Природе и месте человека в ней.

С. 140. «Смотри, как на речном просторе…». 1848. Т.Г.

Слева отчеркнуто все стихотворение.

Смотри, как на речном просторе,

По склону вновь оживших вод,

Во всеобъемлющее море

За льдиной льдина вслед плывет.

На солнце ль радужно блистая,

Иль ночью в поздней темноте,

Но все, неизбежимо тая,

Они плывут к одной мете.

Все вместе — малые, большие,

Утратив прежний образ свой,

Все безразличны, как стихия,

Сольются с бездной роковой!..

О, нашей мысли обольщенье,

Ты — человеческое я!

Не таково ль твое значенье,

Не такова ль судьба твоя?

Толстого поразила тютчевская аналогия сливающихся «с роковой бездной» весенних льдин (блистающих, таящих, постоянно меняющих свой образ, к концу движения безразличных, как стихия) с гордыней «человеческого я», впадающего в мыслительную эквилибристику, в некий кураж самомнения, тогда как рано или поздно Оно будет поглощено «бездной роковой!» и навсегда исчезнет.

Сама же ситуация так называемого «человеческого я» много раз была описана Толстым в его произведениях — игра самомнений, тщеславий, высокомерие, угодливость, раболепие, «научные глупости», гордыня чином, лицемерие, лесть и т. д. Все это ничтожно, но игра продолжается вплоть до смерти. Сильна и обширна власть бездуховности, когда Разум спит…

С. 340. «Природа — сфинкс». 1870. Т.Г.

Слева отчеркнуто все стихотворение.

Природа — сфинкс. И