Читаем вместе с Толстым. Пушкин. Платон. Гоголь. Тютчев. Ла-Боэти. Монтень. Владимир Соловьев. Достоевский - Виталий Борисович Ремизов

Из письма Л. Н. Толстого гр. А. А. Толстой

1873. Конец января — начало февраля. Я.П.

«Я слышал уже про болезнь Тютчева, и вы не поверите, как это меня трогает. Я встречался с ним раз 10 в жизни; но я его люблю и считаю одним из тех несчастных людей, которые неизмеримо выше толпы, среди которой живут, и потому всегда одиноки. Как он примет смерть, которая во всяком случае близка ему? Если ему лучше, передайте ему через кого-нибудь мою любовь» (62, 9).

Г.Т.! (Глубина, Тютчевское)

С. 128. «Тебе, Колумб, венец…». 1844. Г.Т.!

Стихотворение отчеркнуто слева, начиная с 5 строчки

«Ты завесу расторг всесильную рукой» и до конца.

Последние 4 строчки подчеркнуты.

Тебе, Колумб, тебе венец!

Чертеж земной ты выполнивший

смело

И довершивший, наконец,

Судеб неконченное дело!

Ты завесу расторг всесильную

рукой —

И новый мир, неведомый,

нежданный,

Из беспредельности туманной

На Божий свет ты вынес за собой.

Так связан, съединен от века

Союзом кровного родства

Разумный гений человека

С живою силой естества.

Скажи заветное он слово —

И миром новым естество

Всегда откликнуться готово

На голос родственный его.

Единственная пометка Толстого, которая начинается с буквы «Г» (Глубина), а «Т» и восклицательный знак идут следом.

Человек — венец всего живущего. Но далеко не всегда таковым он является. Не всегда в состоянии самостоятельно распорядиться дарами, полученными от Бога, — Любовью, Разумом и Свободой. Служение людям часто подменяет корыстным прислужничеством.

В эпохе сороковых годов XIX века, видимо, не было достойных героев, способных прославить род человеческий, и Тютчев остановил свой выбор на Колумбе, испанском мореплавателе, открывшем в конце пятнадцатого века Америку. Некоторые исследователи связывали этот выбор с влиянием на Тютчева стихотворения Фр. Шиллера «Колумб». В доказательство приводились последние две строчки: «В тесном союзе и были и будут природа и гений: / Что обещает нам он — верно исполнит она!» Возможно, это и так, но тютчевский текст намного богаче по содержанию и более глубок в плане постановки проблемы «Природа и Человек». Эта глубина тютчевского миропонимания восхитила Толстого.

В первой строфе речь идет о Колумбе — человеке, ставшем легендой, ибо смело ворвался в «неоконченное дело» судьбы, всесильной рукой «расторг» завесу мироздания и вынес «из беспредельности туманной» на Божий свет «новый мир, неведомый, нежданный». Колумб — венец силы Разума, Божьей воли. Колумб — один из титанов в истории человечества, не только открыватель новых пространств, но и преобразователь земной жизни.

После такого величественного гимна, наполненного торжественной лексикой, возникает более скромная интонация, как будто музыка от ре-минорной токкаты Баха, мощно звучащей на большом органе, перешла к симфоническому оркестру, играющему вечные мелодии Моцарта.

Звучит признание вековой связи, союза кровного родства Разумного гения человека и Живой силы естества. Устанавливается гармония между ними, но приоритет остается за Разумным гением. Не просто гением, а «разумным гением».

Такая постановка проблемы не могла не найти одобрения в душе мудрого Толстого. Он любил говорить иногда «Бог есть разумение жизни». Разум — это не игра ума. Разум вбирает в себя логос и мудрость Божию, мудрость веков и поколений. Отсюда и отношение человека разумного к природе как к «Живой силе естества». Здесь уместно вспомнить тождество Викентия Вересаева: Толстой — это «живая жизнь». Живая потому, что была основана на добре, которое неизмеримо сильнее зла и смерти.

В стихотворении органичен переход от мессианства Колумба, безусловно, поданного Тютчевым в однозначно приподнятом плане, к предназначению человека на Земле — заветным словом вызывать отклик природы. Поразительна Глубина Тютчева!!

Т.К.Ч.! (Тютчевское. Красота. Чувство)

С. 131. «Итак, опять увиделся я с вами…». 1846. Т.К.Ч.!

Слева отчеркнуты первые две строфы.

Итак, опять увиделся я с вами,

Места немилые, хоть и родные,

Где мыслил я и чувствовал впервые

И где теперь туманными очами,

При свете вечереющего дня,

Мой детский возраст смотрит на меня…

О бедный призрак, немощный и смутный,

Забытого, загадочного счастья!..

О, как теперь без веры и участья

Смотрю я на тебя, мой гость минутный,

Куда как чужд ты стал в моих глазах,

Как брат меньшой, умерший в пеленах…

Ах нет, не здесь, не этот край безлюдный

Был для души моей родимым краем —

Не здесь расцвел, не здесь был величаем

Великий праздник молодости чудной.

Ах, и не в эту землю я сложил

Все, чем я жил и чем я дорожил…

Овстуг — родовое имение Тютчевых. Вид из окна. Рисунок сделан с натуры другом Тютчева поэтом Яковом Полонским.

Стихотворение было написано в родовом имении, куда Ф. И. Тютчев заехал ненадолго. Свои впечатления от старого барского дома, в котором умер его отец, он описал в письме к Эрнестине Тютчевой:

«Овстуг. 31 августа 1846.

Милая моя кисанька, мне кажется, словно я пишу тебе с противоположного конца земли, и наивной представляется мысль, будто клочок бумаги, лежащий у меня под рукою, когда-нибудь до тебя дойдет — до такой степени я чувствую себя как бы на самом дне бездны…

А между тем я окружен вещами, которые являются для меня самыми старыми знакомыми в этом мире, к счастью, значительно более давними, чем ты… Так вот, быть может, именно эта их давность сравнительно с тобою и вызывает во мне не особенно благожелательное отношение к ним. Только твое присутствие здесь могло бы оправдать их. Да, одно только твое присутствие способно заполнить пропасть и снова связать цепь.

Я пишу тебе в кабинете отца — в той самой комнате, где он скончался. Рядом его спальня, в которую он уже больше не войдет. Позади меня стоит угловой диван — на него он лег, чтобы больше уже не встать. Стены увешаны старыми, с детства столь знакомыми портретами — они гораздо меньше состарились, нежели я. Перед глазами у меня старая реликвия — дом, в котором мы некогда жили и от которого остался один лишь остов, благоговейно