Человеческий фактор - Ишмаэль Джонс

— Черт возьми, не опаздывай на встречи со мной. Мне надоели твои глупости!

Еще один араб, который не добыл информацию, которую я просил, сказал, что не смог получить ее из-за обязательств по участию в семейных мероприятиях во время Рамадана. Я уже собирался сказать ему, чтобы он не беспокоился об этом и передал сведения, когда сможет, но Фуэго прервал меня:

— Мне плевать на твою мусульманскую чушь! Ты должен давать информацию, а не приносить оправдания.

Но несмотря на все это — или, возможно, именно благодаря этому — арабы его любили. Они понимали, что он был искренним человеком, который заботился о них, понимали его характер и не обижались на него. Более того, они отвечали ему взаимностью.

— Черт тебя дери, Фуэго, — сказал однажды один арабский агент. — Теперь ты меня разозлил в последний раз. Я тебе хорошенько наваляю. — И все рассмеялись.

Фуэго любил устраивать ужины и обеды. Мы ели вкусную местную еду, обычно баранину и куриные шашлыки. Иногда на обед у нас появлялось рыбное блюдо — большие окуни, приготовленные целиком, по одному на каждого человека за столом.

Во время ужинов иракцы развлекались, добродушно подшучивая над аргентинцем. Они поощряли его рассказывать истории, как правило, те, которые наиболее ярче подчеркивали культурные различия между ними:

— Когда я встретил свою будущую жену, — рассказывал Фуэго, — я сразу понял, что она — та самая женщина. Но сначала мне нужно было проверить ее, чтобы убедиться, что она — та самая.

Пока его девушка была на работе, Фуэго отправился в ее квартиру в пригороде округа Лаудон, штат Вирджиния. Выбив дверь и оставив ее висеть на одной петле, он перевернул квартиру вверх дном, вытащив ящики и разбросав их содержимое по всей квартире, после чего поехал к ней на работу и, не говоря ей, что он сделал, отвез ее домой.

Арабы хохотали. Из-за шума, смеха, криков и ругательств, не говоря уже о смешении английского, арабского и испанского языков, потребовалось полчаса, чтобы все успокоились и Фуэго смог объяснить смысл своего испытания.

Оказывается, ему посоветовал вторгнуться в дом своей девушки один из старейшин его деревни на юге Аргентины. Цель испытания заключалась в том, чтобы оценить ее способность справляться со стрессом. На вандализм в своей квартире она отреагировала спокойно, голову не потеряла и испытание прошла. Фуэго сказал ей, что любит ее, и сделал ей предложение, на которое она ответила радостным согласием.

Но испытания еще не закончились. Старейшина деревни также посоветовал ему проверить силу ее любви.

Сделал аргентинец это, резко разорвав помолвку:

— Все кончено. Я сказал свое слово. Я не буду объяснять причину!

С разбитым сердцем и в отчаянии девушка перестала есть и пить. Ее семья, опасаясь за ее жизнь, отвезла ее в больницу на лечение.

Ее голодовка убедила Фуэго в том, что она прошла испытание любовью. Он возобновил помолвку, и вскоре после этого они поженились. История закончилась, и все зааплодировали.

(Позже я задался вопросом, не имели ли испытания, устроенные Фуэго, непреднамеренных последствий — когда он задавался вопросом, стóит ли ему продлевать свою командировку в Ирак, его жена считала, что стóит: «Оставайся там, сколько хочешь, дорогой. Дети и я прекрасно справляемся дома»).

— Я оказал вам честь, рассказав вам свои самые сокровенные, личные секреты, — произнес аргентинец. — Но все смеялись надо мной. Теперь пришло время Ишмаэлю рассказать нам, как он встретил свою жену.

Все сочли, что это хорошая идея. Мне не нужно было особого поощрения, потому что я считал свою историю очаровательной сказкой о любви и судьбе.

— Мне нравилось служить в морской пехоте, — начал я, — но я знал, что в моей жизни чего-то не хватает. Однажды, когда я был направлен на одиночный пост на одном из островов в Тихом океане, мне привиделась женщина, и я понял, что она — та самая, на которой я женюсь.

Уйдя из морской пехоты, я поступил в аспирантуру. Там устроили коктейльную вечеринку для новых студентов. Оглядывая комнату, я увидел женщину, которую уже видел в своем воображении, и понял, что она станет моей женой.

Я подошел к ней и сказал: «Привет, меня зовут Ишмаэль, и я намерен жениться на тебе». Она решила, что я шучу, и неловко засмеялась.

Потом я позвонил ей по телефону, чтобы договориться о свидании, но она ответила: «Ишмаэль, я думаю, ты все не так понял. Пожалуйста, не звони мне больше».

Но я не сдался, и в конце концов мы поженились и с тех пор живем долго и счастливо.

Мои слушатели выглядели заскучавшими.

— История Фуэго была намного лучше, — произнес один.

— Похоже, ты преследовал ее, — сказал другой.

— В этой истории чего-то не хватает, — добавил третий слушатель.

*****

У ЦРУ не было значительного количества оперативных сотрудников в Ираке. На курсах подготовки, которые я прошел перед отъездом из США, я заметил, что там было всего несколько специалистов. То же самое было и в Ираке — менее 15 процентов наших сотрудников в Ираке являлись оперативниками, то есть менее 15 процентов людей обладали квалификацией для сбора разведывательных сведений; остальные были вспомогательным персоналом: работники столовой, сотрудники отдела кадров, клерки, секретари, охранники и сотрудники оперативной поддержки, такие как аналитики, специалисты по информационным технологиям, сотрудники по сбору и обобщению донесений, а также люди, занимавшиеся техническими системами сбора разведданных. Все они усердно работали, и их задачи были важны, но большинству из них не нужно было находиться в Ираке. В равной степени они могли бы способствовать выполнению нашей миссии из своих офисов в штаб-квартире.

Однако в ЦРУ так не считали. Число сотрудников в Ираке превышало число людей, которые Управление разместило во Вьетнаме в разгар войны, к тому же большое количество персонала создавало впечатление, что Управление усердно работает. В Лэнгли не хотели, чтобы кто-либо пострадал, и нахождение вспомогательного персонала было ограничено военными базами, где его можно было уберечь. Сообщая о своих цифрах президенту и Конгрессу, ЦРУ всегда умалчивало, что большинство его сотрудников в Ираке были вспомогательным составом.

В том вихре событий, который царил в Ираке, можно ли было обвинить ЦРУ в нежелании рисковать? В европейском отделении сотрудники Управления боялись даже просто позвонить потенциальным источникам информации. В Ираке никто не боялся никому звонить, и общая оперативная активность превосходила все, что я видел где-либо еще. Нежелание Управления рисковать в Ираке ограничивалась назначением в эту страну очень небольшого числа оперативных сотрудников. Назначив столько вспомогательных специалистов, которые никогда не могли бы заниматься