Политические сочинения. Том IV. Политические опыты - Герберт Спенсер

пивной лавки имел полный интерес высказаться против законодательной меры, предложенной либералами. Точно так же и в деревнях все кабатчики, сочувствуя городским своим товарищам и опасаясь распространения стеснительных мероприятий и на сельские округа, присоединись к протестам, встретившим полнейшую себе поддержку и со стороны большинства посетителей портерных заведений. Посетители эти опасались, что в случае торжества либеральной программы останутся не только без пива, но и без помещений, заменявших им клубы. В результате получился, как известно, для либеральной партии, стоявшей тогда у кормила правления, полнейший разгром, после которого власть перешла в руки прежней консервативной оппозиции. Из разнородных многочисленных последствий этого события позволю себе указать прежде всего на те, которые бросаются в глаза.

Деспот по характеру, честолюбец, ознакомившийся в бирмингемской городской управе с искусством подчинять товарищей своему влиянию, выдвинулся благодаря своей смелости и ловкости в передовые ряды министерства, где занял пост статс-секретаря колониального департамента. Ни для кого не подлежит теперь сомнению, что последняя южноафриканская война вызвана была его решимостью поставить во что бы то ни стало на своем[128]. Эта война обусловила для обеих бурских республик утрату многих тысяч жизней, разрушение множества семейных очагов и разорение обитавших в нем семейств, опустошение страны, приостановку промышленной деятельности и полную дезорганизацию общественного строя, а для англичан – смерть приблизительно 25 000 солдат на полях битв и лазаретах, неспособность к службе 60 000 других солдат, частью изувеченных, частью же осужденных на преждевременную смерть, громадное увеличение налогов и государственных долгов, сокращение промышленной деятельности, воскрешение предковских диких инстинктов, вызывающее зверские поступки черни, усиление ненависти к Англии на материке Европы, неизбежно долженствующее отразиться в областях международных отношений, и полную утрату англичанами приобретенной ими в былое время репутации народа, любящего свободу и сочувствующего тем, кто за нее борется. Эти главнейшие последствия разветвляются и сплетаются друг с другом в невообразимо сложные цепи последствий более высшего порядка, раскидывающихся повсеместно. Все несметное множество таких до непостижимости разнохарактерных результатов вызвано было ничтожным и как будто вовсе не касающимся до них обстоятельством. Действительно, если бы в либеральную программу не была включена угроза ограничить продажу пива, то Консервативная партия, даже и одержав верх на выборах, все-таки не располагала бы в парламенте таким подавляющим большинством, которое фактически дозволило ее вождям делать все, что им вздумается[129].

Как уже упомянуто, эта, по-видимому, совершенно ничтожная причина вызвала многочисленные ряды разнообразнейших важных последствий также и помимо злополучной войны с бурами. Мне хотелось бы обратить особое внимание читателя на эти последствия и вытекающие из них нравоучения. Вожди консервативной партии, забрав в руки бразды правления и опираясь на поддержку подавляющего своего парламентского большинства, провели множество законодательных мер, направленных, как это даже не скрывалось, в пользу сословий, сочувствующих этой партии. Так, в 1896 г. при распределении налогов министерство уменьшило подати с землевладельцев Англии и Шотландии на 1,5 млн ф. ст., накинув эту сумму на других плательщиков податей. В 1897 г. ассигнована была субсидия в 800 тыс. ф. ст. различным церковным школам, дабы облегчить им соперничество со школами, подчиненными ведомству народного просвещения, и таким образом усилить могущество клерикальных партий. Для Ирландии сделана была скидка в размере 727 тыс. ф. ст. (большей частью в пользу землевладельцев), причем надо было увеличить на эту сумму налоги с британских плательщиков податей. Затем в 1899 г. парламентским актом о церковной десятине она была уменьшена наполовину для 10 или 11 тыс. плательщиков, причем пополнение возникавшего чрез это недобора пришлось возложить на остальных прихожан. Короче сказать, этими и разными иными менее крупными законодательными мерами партия, стоящая теперь у кормила правления, обеспечила своим сторонникам денежные льготы на сумму более чем 3 млн ф. ст., разумеется вынутую из карманов всего остального народа. Министерство, облеченное властью для выполнения определенной политической цели, воспользовалось этой властью для достижения многих других целей, которые ни под каким видом не были бы одобрены избирателями, если бы найдено было уместным осведомиться об их мнении.

«Что прикажете делать? – Могут возразить мне на это. – Такие злоупотребления неразрывно связаны с английской правительственной системой и мы должны поневоле с ними мириться. Нам нельзя обойтись без политических партий. Покорность большинства его вождям неизбежно дозволяет им проводить меры, несогласные с желанием избирателей. Этот, без сомнения, несовершенный порядок вещей устранился бы лишь в случае упразднения партийного правительства, о чем никто теперь не считает возможным мечтать».

Категорически отрицая правильность такого возражения, я нахожу, что член парламента мог бы добросовестно придерживаться в каждом данном случае собственных своих убеждений и ни под каким видом не лгать при голосованиях. Если бы верноподданичество вождям партии перестало считаться добродетелью и если бы каждый из народных представителей старался всегда проводить личное свое мнение, не обращая внимания на интересы министерства, то небольшой группе джентльменов, собирающихся на Даунинг-стрит[130], было бы фактически немыслимо идти наперекор народной воле.

«Но ведь правительство оказалось бы совершенно обессиленным, – заметят мне, пожалуй, на это. – Никакое министерство не продержалось бы и месяца в должности без поддержки достаточно многочисленной группы сторонников, подающих за него голоса, даже в том случае, когда они внутренне не одобряют правительственных мероприятий. Один кабинет падал бы за другим и вся машина государственной администрации остановилась бы сама собой».

Такого рода рассуждения служат образчиком софизма, весьма употребительного в полемике. Он зиждется на допущении, будто при осуществлении предложенной реформы общие условия социальной среды не претерпят никаких изменений, тогда как надлежало бы ожидать, что означенные условия тоже изменятся. Действительно, если бы все народные представители или же многие из них решили, что не станут утверждать своим голосованием беззаветную полезность такой меры, которая кажется им вредной, и если бы министерство, пользуясь надлежащей поддержкой по некоторым существенным вопросам, оставалось иногда в меньшинстве по не столь важным вопросам, то оно могло бы вследствие этого (сообразуясь с установившимся обычаем) подать в отставку. Очевидно, однако, что при таких условиях после смены нескольких министерств выяснится неуместность для кабинета, общая программа которого одобряется в существенных его чертах, удаляться от дел из-за того только, что он потерпел, хотя бы и несколько раз, поражение по вопросам второстепенной важности, особенно же если народные представители, поддержкой которых оно дорожит, заявляют, что не имели ввиду своим голосованием выразить ему недоверие. Только в тех случаях, когда парламентские поражения окажутся слишком уж частыми и будут свидетельствовать о недовольстве народного представительства общей политикой министерства, будет считаться необходимым и уместным для него подать в отставку. Обыкновенно же министерству придется принимать к сведению несогласие народного представительства на предложенные ими меры и