Политические сочинения. Том IV. Политические опыты - Герберт Спенсер

чем в качестве вопроса, способного представлять практический интерес, я расходился во взглядах на него почти со всеми моими соотечественниками, потому что осмеливался порицать самый принцип такого образования. И теперь еще я продолжаю относиться к нему неодобрительно, хотя большинство англичан признает в настоящее время политической аксиомой ответственность правительства за умственное развитие своих подданных.

В 1840-х годах вопрос о народном образовании путем правительственного воздействия зачастую обсуждался мною с одним из моих друзей, указывавшим в своих письмах, что необходимые для такого воздействия денежные средства могут быть получены путем обложения церковных имуществ. Уже и в то время я стоял за ограничение сферы правительственного воздействия, а потому на основании как этого общего принципа, так и особых частных соображений, высказывался против включения в нее народного образования. Основной принцип, из которого я исходил и к которому присоединялись частные соображения, вполне выяснившиеся лишь позже, заключаются в том, что общество является продуктом последовательного развития, а не фабричным изделием, изготовленным по чьему-то заказу. Особые соображения, согласовывавшиеся с этим основным принципом, сводились к тому, что закон спроса и предложения распространяется на сферу не только вещественных, но и духовных соотношений. Так как правительственное вмешательство положительно вредит в вещественной сфере спроса и предложения, то позволительно заключить, что оно окажется вредным также и в психической сфере спроса и предложения развитых умственных способностей. Спустя много лет мнение моего друга, по собственному его признанию, существенно изменилось вследствие житейского опыта, приобретенным им в бытность судьей в Глостерском графстве. Он убедился, что искусственное распространение образования вредно влияет на земледельцев и ремесленников, вызывая у них честолюбивое стремление к иной карьере, которая, вследствие разочарований, нередко приводит к дурным результатам, а иногда и к преступлениям. Он пришел к убеждению, что в тех случаях, когда умственное развитие распространяется в народных массах быстрее, чем совершенствование нравственности, получается, вместо ожидаемой пользы для общества, положительный вред. Убеждение это, высказанное в несколько иных и менее определенных выражениях, сперва меня изумило и поразило, но вскоре я уяснил себе полную его солидарность с воззрениями, которые всегда мною отстаивались.

Я не имею здесь в виду входить в обстоятельное рассмотрение общего вопроса о народном образовании в Англии. В противном случае мне пришлось бы протестовать против компетентности британского правительства определять, в чем именно должно заключаться народное образование по своему существу, способу и порядку усвоения.

Мне пришлось бы отрицать у государственной власти право навязывать подданным свою систему преподавания и требовать под угрозой кары за неповиновение, чтобы детские умы обрабатывались по одобренному ею образцу. Я вынужден был бы заявить о несправедливости законодательных мер, с помощью которых отнимаются в форме налога сбережения у А, чтобы платить за обучение детей Б, короче сказать, мне пришлось бы снова протестовать против политического суеверия, заменившего божественное право английских королей божественным правом парламентов. Намереваясь ограничиться лишь одной, слегка намеченной уже здесь, стороной этого вопроса, я хочу выяснить отсутствие обыкновенно предполагаемой связи между умственным развитием и нравственным совершенствованием. Вместе с тем представлены будут доказательства тому, что искусственное умственное развитие, не сопровождающееся соответственным развитием нравственности, приносит обществу не пользу, а только вред.

Одним из лучших способов для определения хорошего или дурного влияния на народные массы искусственно усиленного умственного их развития является рассмотрение того, чему именно обучает их повседневная печать и каковы результаты этого обучения.

Весьма хорошим вступлением к такому исследованию может служить следующая выдержка из старинного журнала «The Idler». В ноябре 1758 г. д-р Джонсон писал: «В военное время всегда проявляется в народных массах единодушное стремление слышать что-нибудь хорошее о самих себе и что-нибудь дурное о неприятелях. Задача газетчиков становится тогда очень легкой. Для выполнения ее достаточно сообщить сперва, что ожидается сражение, а потом – что оно состоялось, причем, каков бы ни был его исход, англичане и союзники и выказали величайшие доблести, тогда как неприятель ничего путного не сделал. К бедствиям, сопровождающим войну, надо, по всей справедливости, причислить уменьшение любви к истине, обусловленное привычкой лгать, предписываемой личными выгодами и поощряемой легковерием. Заключение мира оставляет как английского воина, так и повествователя о его подвигах без определенных занятий и я не знаю, чего именно надо в большей степени опасаться: переполнения улиц солдатами, привыкшими к грабежу, или же переполнения чердаков писаками, привыкшими ко лжи?»

С тех пор минуло уже полтора столетия, но положение вещей за это время, сколько можно судить, изменилось лишь очень немного. Известия с театра южноафриканской войны оказывались сплошь и рядом переполненными всяких вымыслов, преувеличений и умолчаний. Многое было в них искажено или совершенно стушевано. Образчиком может служить появившееся после начала войны, а именно в октябре 1899 г., сообщение о том, что хлеба у буров гниют на корню (сочиненное, без сомнения, в Лондоне репортером, который забыл, что здешней осени соответствует в Южном полушарии весна). Несколько месяцев спустя это не помешало объявить, что у буров уборка хлебов в полном разгаре, благодаря чему население Ледисмита отнеслось будто бы совершенно равнодушно к известию от отражении британских войск, намеревавшихся освободить этот осажденный бурами город. Однако же, значительно позже, обнародовано было в «Таймс» письмо корреспондента этой же газеты из Ледисмита, где заявлялось, что упомянутая неудача повергла всех жителей злополучного города в величайший ужас. Подобным же образом по известиям из различных укрепленных местностей, осажденных бурами, бомбардирование не приносило английским их гарнизонам почти никакого вреда, а между тем по освобождении Кимберли выяснилось, из доклада мистера Родса, что в этом городке урон за время осады простирался до 120 человек убитых и раненых. Специальный корреспондент газеты «Глоуб» прямо сознается, что искажение фактов считалось для репортеров обязательно необходимым. Он пишет: «По отношению к этой войне проявляется у нас своеобразное ложное понимание верноподданичества и патриотического долга. Если бы кто-нибудь дерзнул заявить, что дела принимают критический оборот, то это было бы сочтено с его стороны чет-то вроде государственной измены. Поражения должны поэтому выставляться победами» (Globe. 1900. 26 февраля).

Другой газетный корреспондент, м-р Янг, имел случай лично убедиться, что военная цензура не только препятствовала сообщать о действительных фактах, но в то же время охотно распространяла заведомо ложные известия. В качестве примера приведем следующий случай. Находящиеся в плену у буров английские офицеры и солдаты единодушно утверждали, что буры обращались с ними очень хорошо до последнего периода войны, когда англичане принялись систематически выжигать фермы и захватывать бурских женщин и детей. Покойный сэр Джордж Грей говорил о бурах: «Не знаю ни одного народа, который был бы богаче доблестями как в