Политические сочинения. Том IV. Политические опыты - Герберт Спенсер

Допустим, что наше Отчизна права и что она сопротивляется неприятельскому вторжению. Тогда мысли и чувства, воплощенные в упомянутом возгласе, сами по себе совершенно справедливы. Действительно, можно с успехом доказывать, что самооборона является не только дозволительной, но даже и обязательной. Напротив того, допустим теперь, что наше Отечество вздумало играть роль нападающей стороны, завладело чужой территорией или же навязывает с оружием в руках свои товары (например, опиум) народу, не желающему допускать их к себе, что оно, вступаясь за своих граждан, намеревается «покарать» тех, кто дерзнул против них возмущаться, короче говоря, допустим, что Англия поступает несправедливо. Что именно означает в таком случае возглас «За Родину, будь она права или нет!»? Право тогда оказывается на стороне наших противников, а несправедливость – на нашей стороне. Каким образом следовало бы при таких обстоятельствах точнее выразить патриотические наши пожелания? Очевидно, для этого оказались бы самыми подходящими слова: «Долой право! Пусть торжествует несправедливость!» Во всех других случаях такое сочетание целей возможно единственно лишь при самых высших степенях злодейства. В старину верили, а многие верят до сих пор, в бытие олицетворенного принципа зла, в существо, которое повсеместно ведет борьбу против добра и пособляет торжеству зла. Трудно было бы короче выразить цели и стремления этого существа, как теми же самыми словами: «Долой справедливость! Пусть торжествует несправедливость!» Не знаю, понравится ли так называемым патриотам это сопоставление.

Несколько лет тому назад мне довелось выразить в довольно резкой форме собственные мысли и чувства, которые, без сомнения, назовут антипатриотическими. Это случилось в самый разгар второй афганской войны[126], когда в угоду тому, что считалось «британскими интересами», мы вторглись в Афганистан. Только что пришла телеграмма об опасном положении, в котором очутились некоторые наши отряды. Известный в военных кругах офицер, бывший тогда еще в капитанском чине (теперь он уже генерал), встретившись со мной в клубе «Атеней», обратил мое внимание на депешу, в которой сообщалось об угрожавшей катастрофе, и прочем эту депешу вслух, очевидно в полной уверенности, что я всецело разделяю его опасения. Тем более поразило его мое возражение: «Если люди нанялись стрелять в других людей, не осведомляясь, имеется ли законное основание совершать такие убийства, то мне будет совершенно безразлично, если их и самих пристрелят».

Легко предвидеть протесты, которые могут быть вызваны этим заявлением. «Такой принцип, получив право гражданства, сделал бы армию невозможной, а правительственную власть бессильной. – Было бы до крайности неудобно предоставлять каждому солдату право судить о законности целей, ради которых дается сражение. – Военная организация оказалась бы тогда парализованной и Англия сделалась бы добычей первого же врага, которому вздумалось бы вторгнуться в ее пределы».

«Нет, извините», – отвечу я на это. Существует такая война, для которой армия останется и тогда столь же пригодной, как и при нынешних условиях. Такова война, которая ведется ради государственной обороны. Каждый солдат, привлеченный к участию в подобной войне, будет сознавать, что сражается за правое дело. Он идет в бой не для того, чтобы сеять смерть между людьми, о которых ему неизвестно, хорошо или дурно они поступают, воюя с англичанами, а чтобы истреблять преступников, злоумышляющих против него самого и его соотечественников.

Тогда сделались бы немыслимыми лишь чисто наступательные, а не оборонительные войны. Можно было бы совершенно справедливо заметить на это, что при отсутствии наступательных войн никому не пришлось бы обороняться. Очевидно, однако, что любая нация могла бы, не в пример другим нациям, ограничиться ведением исключительно лишь оборонительных войн. Ничего не препятствует поэтому с теоретической точки зрения осуществлению высказанного здесь принципа.

Англичане, патриотизм которых выражается в возгласе «За Родину, будь она права или нет!» и которые охотно присоединили бы к нынешним 80 с чем-то британским владениям еще кое-что, приобретенное такими же путями, без сомнения, взглянут с отвращением на такое ограничение воинского долга. Похоже ничто не представляется им сумасброднее фактического применения в понедельник тех самых принципов, святость которых они сами признали в воскресенье.

XXII

Партийное правление[127]

Общеизвестная истина о возможности для весьма крупных последствий возникать зачастую от сравнительно ничтожных причин, как будто вовсе не состоящих иной раз с ними в связи, приводит меня лично порой в величайшее удивление. В главе XIII «Изучения социологии» я указал, что в науках, исследующих законы живых организмов, проявляется в высокой степени то, что было названо мною плодовитостью причин. В явлениях, составляющих предмет этих наук, последовательное разрастание следствий, усматриваемое вообще в каждом эволюционном процессе, приобретает еще более высокую степень интенсивности. Так, например, болезнетворный зародыш, забравшись в тело, вызывает там сложные, более или менее значительные расстройства в различных органах, причем даже в случаях выздоровления нередко остаются последствия, бедственно влияющие на всю остальную жизнь организма. Подобным же образом и в человеческом обществе такой простой сам по себе случай, как открытие где-либо золотых россыпей, ведет за собой многообразные следствия: прилив туда населения, нарождение новых городов, изменение нравов и обычаев, разрастание игорных домов, понижение нравственного уровня и т. п. К этому присоединяются более отдаленные результаты, как, например, учреждение новых коммерческих предприятий, прокладку новых торговых путей и многоразличные явления, причиненные повсеместным изменением ценности золота по отношению к другим товарам.

Образчиком плодовитости причин, о котором я хочу теперь упомянуть, служит факт, случившийся год или два тому назад, перед последними общими выборами в английский парламент. Не знаю, чем именно руководствовался Уильям Харкурт: убеждением ли в желательности полного воздержания от спиртных напитков или злополучной иллюзией, будто большинство обладает правом беспредельного контроля над поступками отдельных личностей, или же, наконец, что поддержка «непьющих» обеспечит либералам успех на предстоящих выборах. Как бы то ни было, но в избирательной программе Либеральной партии гвоздем оказалось требование согласия большинства местного населения на открытие каждой портерной в городках и местечках. С тактической точки зрения шаг этот был поистине изумительным, а год до выборов или даже ранее того я неоднократно указывал на неразумность с политической точки зрения вызывать в каждой портерной Соединенного королевства Великобритании и Ирландии ожесточенное недовольство либеральной программой. Даже в городах (не говоря уже о деревнях), громадное большинство избирателей (кроме ирландцев) оставались совершенно равнодушными к вопросу о самоуправлении в Ирландии, выдвинутому либеральной партией на первый план ее программы. Зато народные массы вовсе не были расположены отнестись столь же безразлично к угрожавшему вмешательству в торговлю пивом. Каждый содержатель городской