Конфликт, война и революция: Проблема политики в концепциях международных отношений - Пол Келли

войны, как бы ее ни подсчитывать. Но она также привлекает внимание к фундаментальному характеру либерально-демократических обществ, в которых первичными сферами деятельности человека являются экономика, торговля, культура и цивилизация, но именно они подвергаются максимальной угрозе в военных кампаниях. Кроме того, люди, на которых ложится груз боевых действий, не могут вести обычную жизнь, и это серьезно сказывается на их решении поддержать конфликт, а не мир. Поскольку такие расчеты ведутся в обеих либеральных демократиях, потенциально способных вступить в войну, обычно возникает, согласно тезису о мире, тенденция к той или иной форме урегулирования. Когда же расчет ведется только на одной стороне, складывается сильный, но не решающий аргумент против войны, поскольку пацифистский вывод из тезиса о демократическом мире работает только между государствами сходного типа.

Если эти рассуждения справедливы и если причинно-следственные связи действительно указывают на демократию, они подкрепляют представление о том, что чем больше режимов становятся либерально-демократическими, тем более мирным станет мировой порядок и тем меньше будет войн. Проблема этого тезиса представляется тройной: действительно ли он работает; если работает, какие именно причинно-следственные механизмы его объясняют; и, наконец, выводится ли из него аргумент в пользу глобальной кампании за распространение демократии как образца для любых режимов? Ответ на эти вопросы выходит за пределы этой главы и даже книги, их решает современная международная, дипломатическая и военная стратегия, однако сама эта задача позволяет структурировать обсуждение некоторых проблем, выявленных Фукидидом в демократической практике Афин и Делосского союза.

Фукидид о демократии

Как и в случае предыдущих вопросов, извлеченных нами из повествования Фукидида, важно избегать анахронизма и учитывать особенности афинской демократии, а также ее отличия от современных либерально-представительских демократий. В то же время нам нужно такое определение демократии, которое все же допускало бы сравнения и сопоставления. Хотя Афины времен Перикла существенно отличаются масштабом, размером и институциональной культурой от современных США, Великобритании или Франции, исключить Афины, описанные Фукидидом и идеализированные Периклом в его Надгробной речи, из числа демократических стран могло только очень специфическое определение демократии. Действительно, если следовать пяти основным критериям, предложенным Робертом Далем [Даль, 2000, с. 42], одним из наиболее влиятельных теоретиков демократии в послевоенный период, можно отметить, что афинская демократия, если мы будем к ней не слишком строги, отвечает четырем критериям из пяти. Отсутствует в ней только включение всего взрослого населения в политическое общество, поскольку в Афинах существовали рабы, а женщины из такого общества были исключены. Схожие проблемы в либерально-конституционных государствах были устранены лишь сравнительно недавно – благодаря освобождению рабов в ходе Гражданской войны в США или предоставлению полных гражданских прав аборигенам Австралии в 1967 г. Во Франции женщины получили избирательные права только к середине XX в., а в Швейцарии – в 1971 г. Другие критерии – это реальное участие, равенство в голосовании, просвещенное обсуждение и контроль политической повестки, и по всем этим пунктам можно доказывать демократичность афинских практик, а не только идеала Перикла. Фукидид – важный источник осмысления демократии, поскольку он дает, с одной стороны, ее идеальную картину, представленную в Надгробной речи, но с другой – он в равной мере стремится показать, как демократическая политика работала на практике, то есть дает материал для размышлений как политическим философам, так и политологам. Понятие, связывающее два этих подхода, – проблема равенства.

Демократия как институциональная форма предполагает равное распределение политической власти, и это положение особенно применимо к Афинам, но только если мы не замечаем женщин и рабов. Мужское население принимало решение о политическом курсе и служило на политических должностях, куда избиралось путем жеребьевки из общего числа избирателей, способных претендовать на большинство постов. Даже высшие руководители государства, такие военачальники, как Перикл, тоже избирались. У Перикла не было постоянной армии, которой он бы имел право командовать; это право вручалось ему народом, и считалось, что оно будет применяться им с опорой на силу риторики и его личных качеств. Последнее иллюстрируется всеми тремя великими речами Перикла (книги I и II). Но также ясно, что между политическим равенством и экономическим имеется определенное противоречие. Афины не были обществом экономического равенства, что и подтверждается такими персонажами, как Перикл, член аристократического семейства, Клеон, который был парвеню, недавно выбившимся в богачи, хотя он определенно тоже не был человеком из народа, и Алкивиад, еще один аристократ с международными связями. Все трое были представителями денег и богатства, и они использовали его для мобилизации демократической партии, состоявшей из населения Афин. Эти неравенства создают ту проблему, что сегодня можно назвать проблемой популизма, представляющего собой такое видоизменение демократического правления, когда различные фракции используют язык большинства, чтобы захватить власть в интересах численного меньшинства. Эта ситуация больше всего распространяется тогда, когда большинство – это большинство просто самой большой фракции, которое в категориях американской демократической политики может называться «множеством» или толпой. Достаточно большая фракция способна быть «большинством», если все остальные фракции не способны сговориться и создать единую альтернативу. Наряду с этим скрытым классовым разделением в афинской демократии, также в ней присутствовали и вполне определенные олигархические силы, отвергавшие демократическое правление – именно они организовали переворот после поражения Афин в Сицилийской кампании. В книгах VII и VIII представляется исследование распада афинской демократии в результате неудачи официального руководства и высвобождения фракционного давления, ставшего ответом на этот важный поворот событий. Все эти неравенства внутри режимов присутствуют также и у других членов Делосского союза, поскольку борьба между олигархическими силами и силами народными или демократическими была одной из скрытых причин восстания в Митилене или враждебности мелосцев.

В «Истории» Фукидида мы постоянно видим, что проблемы, с которыми сталкивается демократическое действие и правление, иллюстрируются поворотом событий, и при внимательном чтении мы начинаем смотреть на демократию через призму не только ценностей, но и темпоральности, поскольку ключевые ее проблемы – это прогресс, изменение и стабильность. Как именно государства могут поддерживать стабильное правление в ситуации такой внутренней динамики, порождающей изменения, как конкуренция за власть различных фракций или групп, а также поддерживать порядок и стабильность в ситуации внешней политической динамики, включающей изменение границ, союзов и конфигураций власти? И тогда, и сегодня главный вызов для демократической политики заключается в руководстве, способном создать из демоса единое тело, преследующее четкий комплекс интересов и обеспечивающее устойчивость населения. Эти задачи постоянно обсуждаются в «Истории» Фукидида, и они же играют основную роль в его исследовании проблематичности империи для демократической политической организации. В книге II, сразу после рассказа о чуме, он представляет апологию, в которой Перикл отстаивает свой политический курс – он отвечает озлобленному населению, которое выдвигает против него обвинение, ущемляет в правах и налагает на него штраф, наказывая за собственную неудачу. Однако, как пишет Фукидид, «немного спустя, впрочем, афиняне (как обычно и поступает толпа) вновь избрали Перикла стратегом и поставили во главе государства» (книга II. 65) [Фукидид, 1981, с. 92]. Далее в этом отрывке капризность народа и его нежелание следовать взвешенной стратегии связываются с будущим поражением Афин.

Эта тема играет главную роль в представленных в книге VI аргументах о Сицилийской кампании и в рассказе о ее проведении в книге VII. Здесь мы встречаемся с Алкивиадом и Никием, преемниками Перикла в роли стратегов и лидеров, однако ни один из них не способен проявить характер или качества, необходимые для следования выверенной стратегии. Присоединиться к Сицилийской кампании афинян убеждает один полис, Эгест (эгестяне хотят заключить с ними союз против другого полиса, Селинунта), который обещает Афинам богатство и финансовую поддержку, позволяющую покрыть издержки. Алкивиад, который изображается в качестве беспринципного оппортуниста, поддерживает это предложение, видя в нем возможность для укрепления своей личной власти. Тогда как Никий пытается отговорить сограждан от экспедиции, указывая на ее сложность и дороговизну, а также на то, что она потребует гораздо большего участия афинян. Однако его аргументы оказывают прямо противоположное воздействие, еще большее воодушевление кампанией, причем Никий сам назначается одним из ее военачальников.

Несмотря на то что Алкивиаду удалось убедить афинян поддержать экспедицию, он оказался замешан в деле об «осквернении герм». Гермы представляли собой статуи