Конфликт, война и революция: Проблема политики в концепциях международных отношений - Пол Келли

это эмпирическая наука, основанная на склонностях агентов ценить или обесценивать характерные черты или способы действий. Как мы увидим далее в Гоббсовой концепции естественного права и естественного закона, на фундаментальном уровне человеческие мотивы постоянны, однако случайные вариации в обстоятельствах и характере допускают огромное разнообразие в субъективных желаниях, интересах и потребностях. Эти различия в ситуациях людей отвечают также за то, что у Гоббса описывается как разнообразие манер, объясняющих социальные и культурные различия («Левиафан», глава XI). Такое разнообразие бесконечно из-за контекста и обстоятельств, как и фундаментальной ненасытности человеческой природы. С точки зрения Гоббса, желания нельзя считать немногими и легко удовлетворимыми, на самом деле они составляют ядро непрерывной цепочки действий, которые объясняют саму активность человеческой жизни:

И вот на первое место я ставлю как общую склонность всего человеческого рода вечное и беспрестанное желание все большей и большей власти, желание, прекращающееся лишь со смертью. И причиной этого не всегда является надежда человека на более интенсивное наслаждение, чем уже достигнутое им, или невозможность для него удовлетвориться умеренной властью; такой причиной бывает и невозможность обеспечить ту власть и те средства к благополучной жизни, которыми человек обладает в данную минуту, без обретения большей власти [Гоббс, 1991, с. 74].

В этой концепции оснований действий особое внимание Гоббс уделяет представлению о честолюбии человека и тщеславии как источнике раздоров, так что конфликт становится характеристикой человеческой природы. Идея человеческого честолюбия предполагает, что статус, честь и положение составляют основу нашего представления о самих себе. Важная часть человеческой психологии состоит в том, что человек должен цениться другими, которые наделяют его статусом, оказывая ему соответствующее уважение, но Гоббс также четко дает понять, что в большинстве случаев в нашем собственном ощущении наша ценность выше той, что могут нам приписать другие. Желание признания наших достоинств в соответствии с нашей собственной оценкой нас самих – важный и неустранимый источник конфликта и разногласий, а также мотива преодолеть этот отказ в признании и оценке. Честолюбие – одна из основополагающих причин, по которым не может быть естественного порядка среди людей, ведь каждый может представлять свою значимость и роль в обществе по-своему. Опираясь на представление о честолюбии и грехе тщеславия, совершаемом, когда люди приписывают непропорционально большое значение собственному статусу и ценности, Гоббс дает объяснение тому, почему нет естественного порядка среди людей, отличающихся этим от таких видов животных, как пчелы. По той же причине Гоббс утверждает ложность политической теории Аристотеля, ведь она предполагает наличие естественного порядка или гармонии среди людей, когда они объединены правильно выстроенным политическим сообществом. С точки зрения последователей Аристотеля, разногласие и конфликт всегда показывают дефект политического устройства, тогда как, по Гоббсу, конфликт имеет совершенно другую причину. На самом деле он является не дефектом, а естественным следствием человеческой психологии, как она действует в отсутствие искусственно установленного порядка, создаваемого сувереном. Основная часть «Левиафана» Гоббса представляет собой поэтому попытку объяснить происхождение и природу этого порядка.

Естественное состояние

Природа человека – всегда находиться в движении, которое понимается как последовательность движущих его влечений или желаний, прекращающихся только со смертью, то есть окончательной остановкой всякого движения человека. В главе X «Левиафана» Гоббс подробно рассматривает озабоченность человека почетом, статусом и славой. Эти составляющие философского эгоизма играют основную роль в Гоббсовой концепции естественного состояния человека, а в главе XIII они дополняются тремя другими элементами, позволяющими создать его классическое понятие естественного состояния как состояния войны. С точки зрения Гоббса, политическое или гражданское общество является не естественным, а искусственным: его создают люди, чтобы преодолеть следствия естественного состояния, где отсутствует политическая или гражданская власть. И если можно показать, что общие качества естественного состояния таковы, что мы всегда хотели бы выйти из него или подчинить его политической власти как условию ухода от него, тогда Гоббс, получается, предлагает мотив для общего политического обязательства, даже если этот мотив не является достаточным юридическим обоснованием такого политического обязательства. Глава XIII начинается поэтому с обсуждения равенства как основы для объяснения недоверия, однако само это обсуждение опирается на предварительно введенное состояние нехватки.

Нехватка имеет значение, поскольку у людей безграничные желания, то есть потребностям человека не положено никакого естественного предела. Даже если бы мы удовлетворили базовые потребности (в пище и жилище), слава и желание статуса, почета и отличий все равно питали бы наши желания. За этой идеей о нехватке скрывается представление о конечности универсума в сравнении с безграничным размахом человеческих желаний. Если нашим желаниям не положено естественного предела и если отвергнуть возможность естественного изобилия, мы неизбежно вступим в конкуренцию друг с другом за ресурсы и пространство. Нехватка подпитывает конкуренцию среди тех, кто вынужден совместно проживать в относительной близости друг с другом. Нехватка и слабый мотив к сотрудничеству означают то, что, даже если бы в каком-то другом месте земного шара могло существовать относительное изобилие, конкуренция все равно бы возникла в силу издержек передвижения, обещающего удовлетворить наши желания. Это состояние нехватки, которое ведет к конкуренции, стало одной из наиболее важных посылок современной экономики, означая, что люди всегда должны выбирать, какие ресурсы использовать и для каких именно целей. Если бы такой нехватки не было, тогда каждый мог бы всегда обладать всеми вещами, какие ему только угодны, а потому не было бы и потребности в обществе или сотрудничестве.

Равенство может показаться неожиданным следующим шагом Гоббса. Конечно, в условиях нехватки некоторые люди достаточно сильны и могущественны, чтобы взять то, что им нужно, и не отдать другим. Если это так, тогда, пусть мы и не придем к общему состоянию естественной социальности, все же можем прийти к некоему социальному порядку, установленному естественным образом сильнейшим. Однако, вопреки этой цепочке рассуждений, Гоббс утверждает, что в естественном состоянии люди в общем и целом равны. Он, конечно, не имеет в виду того, что в природе не существует естественного неравенства в силе. Всегда будут такие люди, как Усэйн Болт или Мохамед Али, которые всегда обгонят других или же могут сбить их с ног. Но в то же время всегда будут слабые в физическом отношении люди, но более смышленые в интеллектуальном смысле; они могут использовать хитрость, разум или притворство, чтобы одолеть физически сильного человека. Гоббс занимает даже еще более радикальную позицию, поскольку даже самый обычный человек может обладать равной силой и преимуществом перед сильным или мудрым, поэтому он никогда не оказывается в естественном подчинении им. Каждый должен какое-то время спать, а потому в такие моменты даже мудрый или физически сильный может стать уязвимым для обычного и посредственного человека. Ключевое утверждение Гоббса является в этом плане фактическим – это утверждение о примерном равенстве в силе, а не моральном, когда бы он говорил о равенстве в статусе, уважении или заботе, которое отстаивают современные либеральные эгалитаристы [Kelly, 2005]. С его точки зрения, естественное состояние равенства неизменно ведет к следующему состоянию – «недоверию».

Недоверие, по Гоббсу, не означает робости или колебаний, на самом деле это всеобщая подозрительность (или слабая форма своего рода паранойи) по отношению к другим людям. В ситуации естественного равенства в силе каждый находится в опасности, представляемой всяким другим. Это не значит, что все мы движимы негативными мотивами по отношению ко всем остальным или что все друг друга ненавидят. В действительности примерное равенство в силе подрывает мотив сотрудничества, а потому тормозит формирование естественного постоянного общества. Поскольку каждый может быть потенциальной угрозой или риском для нас лично и для нашей собственности, мы естественным образом предполагаем, что при взаимодействии или столкновении с другими существует определенный риск. Соответственно, конкуренты становятся не просто естественным фактом, определяемым нехваткой; они превращаются в угрозу и потенциальных врагов, грозящих нашей жизни и нашему состоянию. Даже если они не подают признаков подобного поведения, мы никогда не можем знать, что они не поступят так в будущем. Соответственно, в своем поведении, когда мы взаимодействуем с ними, мы переходим от конкуренции и настороженности к конфликту. Мы принимаем решение воспользоваться удачным поводом, когда он представляется, прежде чем другим удастся стать для нас