Царь собственной персоной - Роман Баданин

речь пойдет в последней части книги). Под присягой Березовский рассказал, что еще осенью 1999 года Абрамович предложил Путину в подарок яхту стоимостью полсотни миллионов долларов300. В какой бы момент Роман Абрамович ни договорился с Путиным про яхту, обещанное он выполнил. Строительство роскошной, 57-метровой океанской яхты начали в Голландии. В 2002 году белоснежное судно с надписью Olympia на корме пришвартовалось в Сочи, где у Путина летняя резиденция.

Это был важный жизненный рубеж, первая (но не последняя) путинская яхта, или «лодка», как снисходительно называют свои дорогие суда российские чиновники и бизнесмены. Сейчас детали истории с яхтой выглядят кинематографически смешно — если бы братья Коэны снимали фильм о коррупции, они бы заинтересовались. 50-миллионная яхта пришвартовалась в Сочи, неподалеку от государственной дачи Путина301. По документам «лодка» принадлежала компании того самого Евгения Швидлера, которому Путин устроил головомойку, едва придя к власти. Но если яхта частная, зачем Кремль тут же выставил на ней президентскую охрану? Зачем связанная с властями газета «Комсомольская правда» тут же честно написала: «У президента появилась новая яхта „Олимпия“»?302 Как будто власти сами выдали себя с головой. Похоже, никто — ни в Кремле, ни в СМИ — тогда не сталкивался с примерами такой масштабной и наглой коррупции. С годами все, что связано с собственностью Путина, превратится в табу, но в 2002-м никто просто не мог представить, что президент России берет взятки яхтами. «Олимпию» позже перепишут на баланс государственной компании «Совкомфлот», тем самым завершив ее переход из рук олигарха в пользование лидера страны. История окончательно станет фактом, когда спустя годы глава «Совкомфлота» Дмитрий Скарга сбежит в Великобританию и лично подтвердит (в том числе и авторам этой книги), что яхту Путину подарил Абрамович303.

Конечно, Абрамович был не единственным олигархом, который принял новые правила игры, предложенные Путиным. Вообще большинство российских миллиардеров, дерзких в борьбе за свои активы, оказались послушными школьниками, когда дело дошло до выяснения отношений с Кремлем. В первый год президентства Путина случилось еще одно событие, наглядно это показывающее.

Компания «Петромед» существовала с начала 90-х, она ведет свою родословную из Петербурга. В то время к ней самое прямое отношение имел молодой чиновник мэрии Владимир Путин — компания была создана для снабжения городских больниц иностранным оборудованием, тогда дефицитным. До поры до времени мэрия даже владела заметной долей в капитале «Петромеда», но к началу XXI века у компании остались два акционера — Сергей Колесников (ученый-биофизик) и Дмитрий Горелов (знакомый Путина по мэрии Петербурга, в прошлом офицер КГБ). У этих двоих был друг и партнер — Николай Шамалов, которого мы много раз упоминали в первых частях книги. Шамалов, близкий друг Путина по кооперативу «Озеро», начинал карьеру как стоматолог, а с 90-х работал представителем немецкой компании Siemens в России и по роду деятельности тесно сотрудничал как с «Петромедом», так и с властями. В 2000 году эти трое встретились, чтобы обсудить новый замысел. Шамалов предложил акционерам «Петромеда» манящие перспективы: компания сможет заняться модернизацией больниц уже не только в Петербурге, но в масштабах всей страны. С финансированием проблем не будет, заверил Шамалов, потому что крупнейшие российские бизнесмены сделают в адрес «Петромеда» щедрые благотворительные взносы, миллионы долларов. Было лишь одно небольшое условие, которое тогда показалось акционерам «Петромеда» непринципиальным: 35 % прибыли от проектов фирма должна была выводить на банковские счета, открытые почему-то не в России, а в Швейцарии. Это нужно, чтобы создать фонд, который в дальнейшем будет инвестировать эти деньги в российские высокотехнологичные производства, объяснил Шамалов, и все успокоились. Уверенности акционерам добавлял тот факт, что, по словам Шамалова (а он такими вещами вряд ли шутил), сама идея исходила от президента Путина. И схема вскоре заработала. Тот же Абрамович внес 203 миллиона долларов. Стальной олигарх Алексей Мордашов — без малого 15 миллионов. Оба бизнесмена сказали Колесникову, что о взносе их попросил лично Путин. Наверняка были и другие жертвователи, потому что за шесть-семь лет работы этой схемы на иностранном счету, связанном с «Петромедом», скопилось не менее полумиллиарда долларов304. К тому же с какого-то момента деньги «Петромеду» начало давать и российское государство. Бюджет заказывал фирме Горелова и Колесникова закупки иностранных томографов, но ключевое правило оставалось прежним — 35 % прибыли, полученной «Петромедом» (прибыль главным образом появлялась благодаря разнице между закупочной ценой и финальной), депонировались на зарубежный счет305.

Вскоре акционеры «Петромеда» начали замечать странности. Деньги, выведенные на швейцарский счет, не столько инвестировались в российские инновации, сколько тратились на подозрительные сделки. Например, едва ли не в первую очередь на них скупили акции банка «Россия». Потом на эти же деньги у государственного «Газпрома» были выкуплены различные ценные активы — страховая компания «Согаз», оператор пенсионных накоплений «Газфонд» и так далее (об этих сделках мы еще поговорим подробнее). Все эти активы доставались людям путинского круга — Юрию Ковальчуку, Николаю Шамалову и другим, либо записывались на родственников президента, например на Михаила Шеломова, путинского племянника, который стал крупным акционером «Согаза» (о нем мы тоже поговорим). Звездный час «Петромеда» настанет позже, когда с помощью его денег Путин достигнет очередной важной вехи своего преуспевания — вслед за яхтой у него появится и свой дворец. Эту историю мы продолжим в следующей главе, а сейчас зафиксируем новую реальность, возникшую 28 июля 2000 года, когда Путин за закрытыми дверями побеседовал с олигархами.

Это важнейшая дата путинской эпохи — она установила новый статус-кво в отношениях президента (и его свиты) с российскими богачами. Правила были такие: а) олигархов не трогают, если они платят и не лезут в политику; б) тех, кто не соглашается, жестоко наказывают — вслед за Владимиром Гусинским в опалу попадут Борис Березовский, Михаил Ходорковский, а позже и многие другие. Путин, хоть на словах и гарантировал бизнесменам незыблемость итогов «ельцинской приватизации», одновременно дал старт «приватизации 2.0», о которой мы много говорили в начале книги. Отнятая собственность строптивых олигархов тут же уходила людям путинского круга, тем, кто был ему лоялен (остатки империи Гусинского достались Ковальчуку, ему же и Абрамовичу отойдут бывшие активы Березовского, на разгроме Ходорковского наживутся Сечин и Тимченко).

Новую реальность, созданную Путиным летом 2000 года, лучше всего описывают две цитаты, каждая по-своему. Карен Давиша, крупнейший исследователь путинской коррупции, описала итоги встречи 28 июля научным языком: «Согласно путинскому плану, государство усилится, не ломая саму олигархическую систему, а превратив олигархов <…> в