16 лет возвращения - Израэль Рахлин

class="p1">Мы попрощались с нашими друзьями, поблагодарив их за помощь, и обещали написать им тотчас, как приедем в Данию. После объятий, поцелуев и слез, мы зашли в вагон, но через открытые окна продолжали переговариваться до последней минуты. Небольшой толчок — поезд медленно тронулся. Мы продолжали махать друзьям из окна вагона, пока состав не повернул, и они не исчезли из вида.

Это был хорошо оборудованный и комфортабельный поезд, и мы себя в нем хорошо чувствовали. Мы были невероятно счастливы и полны ожиданий. Устроившись в купе, сели и выпили по стакану вина за нашу счастливую поездку и приезд в Данию.

Это, возможно, была самая радостная поездка за всю нашу жизнь. Мы все свободны и наконец можем уехать из Сибири. Мы расслабились и проводили время в разговорах о том, как нас встретят в Москве, а потом в Копенгагене. Мы много говорили об этом, но оба с трудом представляли, какая теперь жизнь в Дании — прошло столько лет, и многое могло измениться. Мы не беспокоились о том, как устроим детей. Все трое были хорошо подготовлены к предстоящему переходному периоду, и хотя они не говорили по-датски, с немецким языком у них не было проблем, потому что между собой мы всегда разговаривали на нем. Все трое его понимали и могли хорошо изъясняться. Да, трудности будут и с работой, и с жильем, и с созданием нормальной семейной жизни, но это уже будут самые обычные трудности самых обычных европейцев.

Из окон мы видели города, мимо которых проезжали шестнадцать лет назад. И, читая названия станций: Красноярск, Новосибирск, Омск, Свердловск, мы неизменно вспоминали то страшное время, когда нас везли в противоположном направлении, в переполненном вагоне для скота. Казалось, прошла вечность. Теперь мы ехали обратно. Ехали без охранников и в направлении, которое сами выбрали. Позади мы оставили жизнь, полную горьких испытаний, переживаний и приобретенного полезного опыта. Мы еще не могли составить целостного представления о том, через что мы прошли. Что все минувшее значило для нас и какими мы стали? Все это должно было дождаться своего часа. Только тогда мы сможем посмотреть на прошлое с расстояния. А сейчас нужно приготовиться к грядущим переменам, которые тоже могут принести свои сюрпризы.

Недалеко от Свердловска мы пересекли границу между Азией и Европой. Сибирь осталась позади. Мы снова подняли стаканы.

На шестые сутки мы прибыли в Москву. Еще до остановки поезда, через окно мы заметили, что «Дания» встречает нас. На платформе было многолюдно, но мы сразу же увидели мужчину, который был выше всех и одет по-западному. И что особенно бросилось в глаза — его галстук-бабочка, который указывал на то, что он иностранец. Русские не носили тогда таких галстуков. Рахиль сразу сказала, что он датчанин.

Когда мы вышли из вагона, этот человек подошел к нам и, представившись господином Левальдом из посольства Дании, поздравил нас с прибытием в Москву.

Рахиль

Я была вне себя от радости, когда впервые за много лет услышала кого-то говорящего по-датски. Так было странно услышать снова датскую речь! Я подумала, что мне, знавшей язык с детства, нужно теперь привыкать к звукам и словам, так хорошо знакомым мне и в то же время звучащим, как чужие.

Мы поинтересовались, в какой гостинице будем жить. Господин Левальд сказал, что гостиницу нам не бронировали, так как заказаны билеты на поезд в Хельсинки, отправляющийся в 10 часов вечера сегодня же. Дети были разочарованы: им очень хотелось осмотреть достопримечательности советской столицы, о которой они так много слышали. Однако мы могли задержаться в Москве только на двенадцать часов как гости посольства. Господин Левальд дипломатично сказал нам, что в посольстве сочли, что будет лучше, если мы продолжим наш путь как можно быстрее. Мы не возражали. Мы хорошо понимали, почему в посольстве не хотели, чтобы мы оставались в Москве на более длительный срок.

Вокзал, с которого нам предстояло уехать в Хельсинки, находился рядом, поэтому решили сдать багаж в камеру хранения. Дежурный не хотел принимать весь багаж, но проблемы решили обычным способом, и мы отправились в датское посольство. У меня не было никакого желания ехать в город — в посольстве я чувствовала себя в безопасности. Я сказала, что не буду выходить из посольства и останусь здесь до отъезда на вокзал. Я провела весь день, читая старые датские газеты и изучая телефонный справочник в надежде разыскать телефоны моих родственников и адреса моих старых копенгагенских друзей.

Израэль

До отъезда требовалось решить несколько практических вопросов. Прежде всего, забрать билеты на поезд до Хельсинки, затем обменять деньги, проставить в паспорта финские транзитные визы и, наконец, погасить облигации.

С билетами проблем не возникло: их заранее забронировало посольство. Однако обмен рублей на датские кроны оказался сложным. По советским законам для поездки за границу меняли только пятьсот рублей на каждого взрослого члена семьи. По тогдашнему курсу полторы тысячи рублей — это тысяча шестьсот крон. Мы отправились во «Внешторгбанк», где нас попросили оставить паспорта и вернуться часа через два. Оставив паспорта, мы пошли осматривать самый большой город в СССР.

Когда вернулись в банк за деньгами и паспортами, я получил только шестьсот крон. Я сказал, что расчет сделан неправильно. Кассир с удивлением посмотрела на меня и ответила, что расчет правильный, потому что курс, используемый при конвертации, отличается от курса, который я видел напечатанным в газете. В банке просто разные курсы, в зависимости от того, какое лицо меняет деньги и по каким причинам.

Затем мы отправились в финское посольство — ставить транзитные визы. Здесь тоже осложнения. Когда пришли в посольство, выяснилось, что консульский отдел закрыт, а посол, который должен поставить свою подпись на наши визы, уехал в аэропорт встречать короля Афганистана, прибывающего в Москву с официальным визитом. Однако любезная секретарша помогла нам все устроить, и через некоторое время мы зашли к ней на квартиру, находившуюся в доме около посольства, чтобы забрать паспорта с финскими транзитными визами.

Последний пункт нашей московской программы — погашение облигаций. Мы пошли в специальный банк, где могли погасить облигации, которые я собирал в течение пятнадцати лет. После пересчета номера облигаций заносились в различные журналы. Я должен был подписать бесконечное количество бумаг, и меня отсылали от стола к столу, от стойки к стойке. Кульминационный момент настал, когда я должен был получить деньги и паспорт. Но банковский клерк никак не мог найти мой паспорт. От всего этого очень легко