Оружие слабых. Повседневные формы крестьянского сопротивления - Джеймс Кэмпбелл Скотт

от зависти и ненависти к собственникам (туан-туан xарта). Гармонизировать (мерапаткан) социальные отношения между имущими (голонган берада) и неимущими». Селяне воспринимают закят примерно в том же духе, обычно утверждая, что предоставляют закят перибади, дабы «очистить [от греха] (чучи) своё имущество».

Масштабы этого очищения имущества добровольными дарами закята в Седаке сильно различаются. Несколько крупных собственников раздают закят перибади весьма щедро, тогда как от других не дождешься почти ничего. Например, Абдул Рахман раздает более восьми мешков риса-сырца родственникам, работникам и религиозным функционерам, зато Хаджи Кадир даёт меньше одного мешка. Невероятно щедрый в сравнении с их средствами закят перибади раздают несколько довольно скромных крестьян. В частности, Бакри бин Хаджи Вахаб, арендующий всего-то четыре релонга, даёт семьям, которые пересаживали для него рис или собирали урожай, шесть мешков – по одному на каждую семью, – а Росни, работающая по найму и сама арендующая землю, раздаёт шесть мешков, распределяя их между религиозными деятелями, более бедными родственниками и Пак Яхом, который на неё работал[329]. Другие же не дают ничего.

Количество зерна, которое сельские бедняки получают в качестве закята, зависит от их репутации, от того, насколько удачным вышел урожай риса, и от того, сколько времени они работали в определенный сезон. Например, Пак Ях и Мансур получили по три или четыре мешка риса после сбора урожая в ирригационный сезон 1979 года, в ходе которого из-за наводнения было больше ручной работы, чем обычно. И тот, и другой получали закят только от тех, для кого они молотили рис, хотя и не от всех. Хамзах, «первый по закяту», получает несколько больше, но часть зерна ему дарят в знак признания его работы смотрителем деревенского молитвенного дома (сурау). Обедневшие селяне, не располагающие хорошей репутацией, получают гораздо меньше, даже если регулярно работают на молотьбе, – например, Таиб и Дуллах считают за счастье получить больше, чем мешок риса. Примечательный момент здесь состоит в следующем: когда бедные получают закят, он почти полностью поступает от тех, кто предоставляет им работу, а его объём довольно тщательно рассчитывается в соответствии с благопристойностью получателя. Задачей закята является не только «очищение имущества», но и содействие контролю над трудом и социальной конформности.

Такие разновидности милостыни или пожертвований, как седеках и дерма, почти взаимозаменяемы. Седеках, в отличие от закята, не привязывается к урожаю и не всегда выдается рисом-сырцом. Этот вид помощи столь же часто предоставляется просто без просьбы, как и по запросу нуждающихся, а его получателями почти исключительно являются бедняки. Дерма отличается лишь тем, что чаще всего она представляет собой средства, которые собираются от дома к дому в благотворительных целях – как правило, для того чтобы помочь какой-нибудь бедной семье оплатить расходы на похороны, как это было в случае дочери Разака[330]. В исламском контексте и седеках, и дерма считаются «добрыми делами», за которые благодетель – если он совершал пожертвования с чистым сердцем – будет вознагражден. Однако размер таких даров – по меньшей мере в пределах деревни – невелик: например, хватит и порции молотого риса (берас) для нескольких приемов пищи.

Третьей основной формой того, что можно считать «благотворительностью», являются кендури, или пиры, выступающие основанием для значительной части ритуальной жизни деревни. В отличие от занята или седеках, это коллективные ритуалы, в ходе которых происходят молитва и общая трапеза, выставляемая для приглашенных гостей семьёй-организатором такого мероприятия[331]. Возможных поводов для проведения кендури множество, но наиболее распространенными из них (примерно в порядке частоты и значимости) выступают следующие: свадебные торжества (кендури перхавинан, кендури берсандин, кендури эмасхавин); торжественные молитвы в память об усопших, которые нередко сопряжены с праздниками, посвященными какому-либо успеху, например, сдаче экзаменов сыном (кендури кесюкуран, кендури аруджах); торжества по случаю обрезания (кендури берхатан, кендури масук джави); торжества по случаю беременности (кендури манди тиан); празднества, посвященные новорожденным (кендури берендул, кендури буаян); торжества по случаю стрижки младенцев (кендури чукур рамбут); празднования по поводу перемещения дома (кендури усун румах); пиры в честь новоселья (кендури наик румах бару) и празднования по случаю исполнения желаний – зачастую в связи с рождением ребенка желанного пола (кендури берниат). Кендури организуют как богатые, так и бедные, хотя от богатых, естественно, ожидают, что они будут проводить такие мероприятия чаще, с бóльшим размахом и для большего числа гостей. Расходы, в особенности для организаторов со скромным достатком, частично покрываются за счёт пожертвований в натуральном виде или деньгами от гостей, хотя более бедные посетители могут не участвовать в этом, помогая в приготовлении пищи[332]. Для деревенских бедняков кендури – это фактически единственная возможность поесть мясо: по словам Мансура, бедных «влечёт» на пир запах готовящегося мяса. Для состоятельных людей такие ритуальные пиры выступают традиционным способом подтвердить свой статус при помощи показного потребления, пригласив поучаствовать в трапезе своих друзей, соседей, родственников, а зачастую и всю деревню.

Когда среди селян заходит речь о любой форме благотворительности, они практически единодушно сходятся во мнении, что эта разновидность социальных отношений резко пошла на спад. С этим соглашаются даже зажиточные крестьяне, хотя многие из них тут же пытаются отвести от себя персональные обвинения, переводя разговор на тех, кто ещё более обеспечен. Староста деревни Хаджи Джаафар утверждает, что благотворительность стала клониться к упадку после перехода к двойным урожаям. Крупный землевладелец Абдул Рахман, известный своей щедростью, отмечает, что даже закят перибади сегодня дают редко, а седеках и вовсе едва ли присутствует. По его словам, богатые предпочли бы продать свой рис и вложить деньги в покупку или аренду большего количества земли. Общее мнение по этому поводу выражает Мат Иса, довольно обеспеченный арендатор – вот его слова: «Богатые высокомерны (сомбон); они не воспринимают всерьез [отчаянное положение] бедняков, скупятся на седеках и неохотно его подают (Оран кая сомбон; так амбит берат оран сусах. Седеках беркира; сусах баги)». Тем временем деревенские бедняки часто называют вещи своими именами – например, Рокиах говорит, что «богатые не дают бедным ничего».

Относительно кендури также присутствует общее мнение, хотя и не без разногласий. Первоначально благодаря новым прибылям от двойного урожая в 1972 году состоялся всплеск проведения пиршеств, который был беспрецедентным для Седаки и врезался в память селянам. Пак Хаджи Кадир, владевший в те времена громкоговорителем на батарейках, вспоминает, как сдавал его в аренду для кендури более 70 раз всего за год с небольшим. Почти все, включая мелких арендаторов и безземельных батраков, воспользовались своим новоиспеченным процветанием, чтобы совершить ритуалы, которые прежде было невозможно себе позволить. Среди