Шкура белого бизона - Джеймс Уиллард Шульц

было много друзей среди членов его сообщества и тех, с кем он ходил в набеги, и он часто, сопровождаемый ими, поющими и стучащими в барабаны, в танце проходил через весь лагерь, демонстрируя все свои украшения.

При этом многие мужья заставляли своих жён уходить в вигвамы и оставаться там, пока он не пройдет. Некоторые даже выходили ему навстречу и били его руками или палками. В этих случаях он ненадолго останавливался, говорил, что эти удары только добавляют ему почёта и так добро, умоляюще смотрел на них, что те поворачивались и уходили, удивляясь тому, какая странная сила удерживала их от того, чтобы серьезно с ним разобраться.

Теперь этот человек в открытую ухаживал за Зарёй. Весть об этом сразу же разнеслась по всему большому лагерю, и я не пробыл дома и десяти минут, когда к нам ворвались несколько подруг Женщины-Горностая, чтобы ей об этом сказать. Она выслушала их с приятным удивлением и бросила хитрый взгляд в мою сторону.

– Наконец-то Красавчик ищет женщину, – сказала она. – Добивается Зари. Какая прекрасная это будет пара!

– Но она же обещана, ты это знаешь. Обещана старику из племени ее отца, – сказала одна из сплетниц.

– Ха! – воскликнула Женщина-Горностай. – Сама подумай, что будет, когда её добивается сам Красавчик! Он такой храбрый, такой богатый! Я думаю, что Заря сбежит с Красавчиком.

– Никто её не осудит. Кто бы не предпочел Красавчика старику, мужу нескольких жен? Да если бы он меня только поманил, я сама бы за ним побежала, – сказала старая морщинистая сплетница.

Все рассмеялись. А я вышел из вигвама – я достаточно услышал. Встретив Апси, я сказал ему, что моим надеждам на Зарю пришел конец; ее добивается Красавчик.

– Да, я знаю. Я тебя там видел. Тебе нужно было остаться и посмотреть, что она сделала. Ушла в свой вигвам и оставалась там, пока Красавчик не ушёл. Не трусь, почти-брат! Будь терпелив и настойчив, и ты найдёшь к ней путь, – ответил он, чем сильно меня успокоил.

На следующее утро я продолжил работать над каркасом лодки, но послал Апси посмотреть, не пришел ли Красавчик снова, чтобы стоять перед вигвамом Зари. Время тянулось медленно. Наконец Апси вернулся и сказал, что Красавчик, одетый ещё лучше, чем вчера, занял свой пост там же, где и накануне, и стоял, пока Жёлтый Медведь не вышел наружу и не накричал на него, сказав, что бесполезно ему стоять там, потому что Заря была обещана Двойному Грому.

Поскольку Красавчик не отвечал, Жёлтый Медведь раздражался все больше и наконец сказал:

– У тебя что, ушей нет? Я сказал, что моя дочь предназначена не тебе. Кроме этого, твоё присутствие мне мешает.

На это Красавчик наконец дал ответ:

– Разве я прошу у тебя твою дочь? Нет. Разве у меня нет права стоять здесь, на своей земле? У меня есть такое право. Так что говорю: я буду здесь стоять, нравится тебе это или нет.

И тогда, не говоря больше ни слова, Жёлтый Медведь повернулся и вошёл в свой вигвам – пошёл за оружием, как подумали окружающие, и некоторые из них, женщины, подняли крик. Но Жёлтый Медведь больше не появился. Заря всё же скоро вышла и, не глядя на Красавчика, отправилась с женщинами Двух Медведей за хворостом. Красавчик остался стоять, он улыбался, взгляд его блуждал. Когда вернулась Заря, он притворился, что не видит ее. Она сбросила свою ношу, подтолкнула ее поближе к вигваму, вошла внутрь и больше не появлялась. Наконец Красавчик повернулся и пошёл своим путем, напевая песню победы.

– Послушай-ка! Он хочет что-то этим сказать! – заметила одна из женщин.

– Да, хочет сказать нам, что получит девушку, – ответила другая.

– Все мы знаем, что Солнце дало Красавчику большую силу. Он может получить всё, что захочет, – сказала еще одна.

Это задело меня. Я спросил Апси, что он об этом думает.

– Если ты будешь делать лодку, тебе это не поможет. Брось это. Ты должен не отходить от девушки, если действительно хочешь сделать её своей женщиной, – кратко ответил он.

Всё так, но что я мог сделать, если она в мою сторону даже не смотрела?

Мы вернулись домой, чтобы пообедать, и, пока мы ели, к нам пришел посланник от Безумного Пера и Бобрихи с вестью о том, что я должен немедленно придти к ним.

Я скрыл свою радость, сказав, что не хочу бросать работу с лодкой. И тогда Женщина-Горностай сделала то, на что я так надеялся.

– Иди к ним прямо сейчас. Это связано со священной шкурой.

Апси пошёл со мной. Войдя внутрь, мы обнаружили там гостей – на лежанках с северной от очага стороны сидело несколько жрецов Солнца, напротив них, с южной стороны, сидели их жёны. На своей лежанке, в глубине вигвама, сидели Безумное Перо и Бобриха» их руки, лица, накидки и мокасины были красного цвета. Между ними, туго свернутая, тщательно очищенная и готовая к выделке, лежала шкура белого бизона. Перед ней лежала принадлежавшая Безумному Перу трубка Грома в многочисленных обертках. Большой, в восемнадцать дюймов плоский котел выполнял роль алтаря; на нем белым песком было нанесено изображение Гром-Птицы.

Все сидели в полном молчании, с серьезными лицами. Наконец Безумное Перо произнес:

– Мы готовы? Можем приступать?

– Еще не все здесь, – ответила Бобриха, и добавила, когда вошли Жёлтый Медведь с Зарей, – Теперь все собрались. Да, можно начинать.

Со своего места в глубине вигвама я с удивлением наблюдал за происходящим. Почему эту пару пригласили принять участие в церемонии, просить Солнце о том, чтобы оно помогло выделать священную шкуру? Но они были здесь. Желтый Медведь сел у входа, Заря заняла место рядом с женщинами.

Тогда Бобриха с помощью красного цвета щипцов, сделанных из ивовых прутьев, которые вынула из свертка с Трубкой Грома, достала из очага несколько угольков, положила их на алтарь и бросила на них горсть сухой ароматной травы; после того как она и Безумное Перо очистили кисти рук ароматным дымом, они начали первую из многих священных песен трубки, гости присоединились к ним, отбивая ритм с помощью погремушек из высушенных бизоньих мошонок.

Песня закончилась, Безумное Перо обратился к Солнцу, прося его помочь выделать священную шкуру и защитить всех нас – особенно меня, убившего священное животное. Затем начали петь остальные священные песни – всего было их пятьдесят шесть, группами по семь песен. В процессе пения Трубка Грома постепенно разворачивалась, и наконец на свет появился богато украшенный перьями чубук. Мужчины по очереди танцевали с ним,