Шкура белого бизона - Джеймс Уиллард Шульц

Дядя спокойно курил, наблюдая за тем, как наши работники строят новый пост. Когда он спросил меня, какое участие я принимал в церемонии выделки священной шкуры, к нам присоединилась Женщина-Горностай, она упрекнула дядю за то, что он так несерьезно относится к тому, что свято, а потом спросила меня о Человеке В Маске.

Дядя сказал, что слышал об этом племени, и что рассказ Человека В Маске правдив. Они бесстрашно выходят в море на своих больших каноэ, нападают на другие племена, делают захваченных людей рабами, охотятся с помощью гарпунов на китов и тюленей.

Я слушал его без особого интереса и наконец, устав сидеть, встал и сказал, что пойду дальше работать над лодкой. Но меня остановило прибытие четырех всадников. Все они были высокими, мощного телосложения, их лица были красивыми, умными и серьезными. Они были одеты в рубашки и леггинсы из мягкой оленьей кожи, на плечах у них были накинуты яркие чистые одеяла, они были вооружены армейскими карабинами «Спрингфилд». Они остановили рядом с нами своих сильных лошадей и крикнули: «Хау! Хау!»

– Хау! Хау! – ответили мы, и дядя знаками предложил им спешиться и попросил Женщину-Горностая приготовить для них небольшое угощение.

Они спешились, пожали нам руки и знаками сказали:

– Мы – Раскрашенные Полосами. Много ночей назад мы покинули наш большой лагерь, чтобы найти Людей Раскрашенных Щёк. Здесь ли их лагерь?

– Большой лагерь ниже, – знаками сказал отец, – и есть лагерь Раскрашенных Щёк. Они будут рады встретиться с вами. Но сначала зайдите в мой дом, поешьте м выкурите трубку.

– Хорошо. Ты человек большого сердца. Мы давно не курили и давно не ели, – ответил их предводитель, и они вместе с нами вошли в наш дом.

Так я впервые увидел людей из племени Раскрашенных Полосами, как черноногие называли шайенов. Я много о них слышал. Рассказывали об их храбрости, о сражениях с нашей армией и о том, что они, как и черноногие, поклоняются Солнцу и каждое лето строят священную хижину.

Пока наши гости ели и курили, они сказали нам, что уже давно двое из племени Раскрашенных Щёк – так они называли племя пикуни – присоединились к их племени, женились там, и что эти четверо – потомки тех двух. Так что теперь они пришли, чтобы навестить своих родственников.

Женщина-Горностай спросила их, как были имена этих двух. Пятнистый Лось и Коротышка? Да, да, она о них слышала! Она помнит, что эти двое были из клана Никогда Не Смеются, один из которых, Большое Озеро, стал нашим верховным вождем.

– Ты в этом уверена? -знаками спросил одни из четверых.

– Да, уверена. У вас много родственников в большом лагере ниже, и Большое Озеро и все остальные будут рады вашему приезду. Мой почти-сын, Красный Лис, проводит вам к ним, – ответила Женщина-Горностай.

Немного позже я проводил эту четвёрку к вигваму Большого Озера. Когда мы подъехали, он как раз вышел из него.

– Вождь, – сказал я словами и знаками, чтобы четверо меня поняли, – это люди из племени Раскрашенных Полосами, они пришли, чтобы навестить тебя. Это твои родственники. потомки двух пикуни, Пятнистого Лося и Коротышки, которые давным-давно женились на женщинах из их племени.

– Ах! Ах! – едва не закричал вождь, и потом знаками сказал четверым: – Это так. Пятнистый Лось и Коротышка принадлежали к моему клану Никогда Не Смеются; так что мы с вами одной крови. Родственники, спешивайтесь, оставайтесь у меня. Мой вигвам, моя еда, моя трубка теперь ваши.

Они спешились, стреножили лошадей и вошли в вигвам.

Тем вечером в вигваме Безумного Пера, было решено, что рисунки на шкуре белого бизона должны будут изображать Солнце, Ночное Светило, Утреннюю Звезду, священные талисманы и, прямо над хвостом шкуры, должен быть изображен я во время убийства бизона. Как сказала Бобриха, ей нужно было ещё два дня, чтобы шкура была готова и ее можно было разрисовывать.

Эти два дня я продолжил работать над лодкой и с помощью Апси закончил работу и спустил её на воду.

Вечером второго дня, вернувшись в вигвам, я обнаружил, что тот был полон гостей: Большое Озеро, четверо его родственников-шайенов, несколько вождей рангом поменьше и несколько жрецов Солнца. Человек В Маске тоже присутствовал, сидя на лежанке между мной и входом.

Шел очень оживленный разговор на языке знаков, потому что шайенов многое интересовало. И наконец Большое Озеро попросил показать нашим гостям его танец. Он сделал это, сопровождая танец странной песней и потряхивая погремушкой.

Потом, когда курили последнюю трубку, Бобриха объявила, что закончила выделывать шкуру белого бизона. Она подняла ее высоко вверх, чтобы все смогли ее снежно-белую обратную сторону, сжала, чтобы показать ее мягкость – шкура сминалась, как кусок бархата. Затем, тщательно ее свернув, она положила ее на узкое место между лежанкой, на которой сидели они с Безумным Пером, и соседней, с северной стороны, прямо под свертком со священной Трубкой Грома, подвешенной на вигвамном шесте. Тем временем Безумное Перо выбил пепел из трубки, и гости разошлись.

Я остался и смотрел на гаснущий огонь ещё долго после того, как чета шаманов справа от меня и Человек В Маске слева уже уснули. В полной тишине я думал о Заре. Она была здесь, спала в тридцати ярдах от меня, а я не мог завладеть ею; она никогда не станет моей. Вот, уже завтра шкура будет разрисована, и я должен буду покинуть лагерь и больше никогда, никогда не окажусь рядом с ней. Так размышляя, я наконец лег и уснул…

Женский крик разбудил меня. Только что рассвело, и Бобриха надрывалась:

– Безумное Перо! Красный Лис! Проснитесь! Вставайте! Белая шкура пропала!

Я вскочил, увидел Человека В Маске, который спрыгнул со своей лежанки, так же в маске, словно он так и спал. Бобриха была права – место, куда она вчера вечером положила шкуру, пустовало!

– Её не могли украсть! Никто не осмелится украсть столь священную вещь! – сказал Безумное Перо, отбросив шкуру, которой накрывался, и сев.

– Она пропала! – снова выкрикнула Бобриха и упала без чувств.

Глава седьмая

К

то похититель?

Старый Безумное Перо, едва не теряя рассудок, упал на колени рядом с Бобрихой, звал её и хлопал по щекам. Я выскочил наружу, зовя женщин Двух Медведей, любых женщин, которые могли помочь Бобрихе, которой явно было очень плохо.

Они прибежали,