Вечный Китай. Полная история великой цивилизации - Адриано Мадаро

Искренне желая блага Китаю и особенно восхищаясь доблестью китайского народа, я надеюсь, что он найдет в себе мужество честно, окончательно и освободительно осмыслить это болезненное и судьбоносное событие. Думаю, спустя тридцать лет после тех событий уже невозможно их игнорировать и подвергать цензуре. Тяньаньмэнь – это еще и цена реформ. Быть современным значит уметь признавать ошибки, объяснять их и преодолевать.

Часть четвертая

Возвращение к былому величию[282]

Китайская мечта

Реформы, которые в 1978–1988 годах потрясли китайское общество, до этого находившееся в застое (если не считать массовых политических потрясений эпохи маоизма), начали приносить плоды в начале 1990-х. Как только период глубокой неопределенности и критики Дэн Сяопина закончился, не только китайское общество, но и весь мир были вынуждены признать: выбранный путь оказался верным.

Идея «особых зон», создающих внутри живого тела страны очаги иностранных инвестиций и жесткой региональной конкуренции, подтолкнувшая бюрократию к изучению явлений и поиску решений, привела в движение совершенно новый механизм. Смелые эксперименты предложил Дэну революционер всех мастей, коммунист-реформатор, умевший видеть далеко вперед. Его звали Си Чжунсюнь, он родился в 1913 году, был ветераном «Великого похода» и героических лет Яньаня, пользовался большим уважением самого Мао.

Крестьянин из Шэньси, он стоял у истоков Народной Республики, в 13 лет уже был в рядах коммунистической молодежи, героически сражался в Красной армии под командованием Пэн Дэхуая[283]. В 1952 году возглавил отдел пропаганды партии, пережил несправедливость тюремного заключения во время Культурной революции, а в 1979 убедил Дэн Сяопина начать «экономическую либерализацию» Гуандуна.

Си Чжунсюнь по праву считается «отцом первой особой экономической зоны». Смелый и принципиальный, в 1987 году, когда Дэн и Чэнь Юнь (один из «восьми великих стариков»[284] режима) раскритиковали «либеральные наклонности» секретаря партии Ху Яобана и вынудили его уйти в отставку, Си Чжунсюнь единственный встал на его защиту. Последние годы жизни он провел в уединении в Шэньчжэне, где и умер в 2002 году, оставив после себя город, обязанный ему больше, чем Дэну.

Этот герой-прорицатель был отцом Си Цзиньпина, нынешнего лидера Китая. Эксперименты Си-старшего приносили свои плоды. Критика в адрес реформаторов оказалась преувеличенной и, безусловно, необоснованной. Китай встал на путь настоящих преобразований, гораздо более эффективных, чем реформы в Советском Союзе, который тем временем преобразовался в Российскую Федерацию, отказавшись от коммунистической идеологии.

В Китае заработала и начала давать результаты социалистическая экономика «с китайской спецификой», обеспечивающая стабильный рост ВВП, который многие годы превышал 8 %.

Благодаря гениальной и смелой формуле «Одна страна – две системы» (Yi Guo Liang Zhi), Дэн Сяопин блестяще решил вопрос с Гонконгом, который 1 июля 1997 года вернулся в состав Китая, перестав быть британской колонией. Два года спустя та же участь постигла Макао – португальский анклав в дельте Жемчужной реки, возвратившийся под юрисдикцию Китая после пяти веков колониального владычества.

Применение этой концепции привлекло огромные объемы иностранного капитала для создания совместных предприятий: иностранцы вкладывали деньги и технологии (включая доли на зарубежных рынках), а китайские партнеры предоставляли землю, рабочую силу и доступ к внутреннему рынку, иногда и здания. Все инвестиции были обречены остаться в Китае, ведь построив что-то на чужой земле, нельзя забрать кирпичи с собой.

Благодаря силе этих идей, торжеству прагматизма и так называемого «конфуцианского меркантилизма», Дэн создал Шэньчжэнь на границе с Гонконгом, там, где раньше была лишь бедная рыбацкая деревушка, кишащая комарами.

Шэньчжэнь и по сей день остается невероятным шедевром китайского «экономического чуда». Никогда и нигде в мире никто не замышлял столь дерзкий проект, которому суждено было стать двигателем стремительного взлета всего Китая, продолжавшегося следующие тридцать лет и устремленного в будущее.

С начала 1990-х, после долгого и неоднозначного развития идей Дэн Сяопина, Китай шел от победы к победе, опережая все прогнозы международных экспертов. Бурный экономический рост явственно указывал на исполнение пророчества Дэна – «превратить Китай в сильную и современную державу к 2000 году». Цель, которую большинство считало недостижимой, но в которую китайцы, все без исключения, даже за границей, хотели верить, с энтузиазмом вкладываясь в самые разнообразные начинания.

С приходом к власти таких реформаторов, готовых к вызовам, как Цзян Цзэминь[285], Чжу Жунцзи[286], Ху Цзиньтао[287] и, в конце концов, Си Цзиньпин, Китай с размахом наверстал упущенное: присоединение к ВТО[288], проведение Олимпиады[289], ЭКСПО[290] и, прежде всего, накопление значительных финансовых ресурсов, позволивших стране держать в своем сейфе американский долг и тем самым открыто бросить вызов гегемонии Соединенных Штатов.

Опередив Японию, своего давнего соперника в экономике и промышленном производстве, и низведя ее до уровня региональной державы, Китай предпочел открыть диалог с Южной Кореей, Сингапуром, Гонконгом и самим Тайванем, а также расширить отношения с развивающимися странами (которые Мао уже обозначил как естественных союзников). Пекин в полной мере включился в большую международную «игру влияния»: Азия, Африка и Латинская Америка стали естественными партнерами для нового мирового политического и экономического проекта.

При Си Цзиньпине, обладающем глобальным видением и связями с Евразией, Поднебесная вернула себе роль ведущей экономики мира, восстановив превосходство, которое удерживала на протяжении веков, до 1839 года, когда первая Опиумная война положила начало ее упадку и неудержимому падению. До этого года Китай был не только страной чудес и величия, описанной Марко Поло, но и производителем и обладателем самых желанных товаров в мире: шелка, фарфора, чая – вот лишь некоторые из «сокровищ», которые ценила Европа и на которые стремилась получить монополию.

То, что Си Цзиньпин с большим оптимизмом называет «китайской мечтой», представляется достижением коллективной цели – мира, процветания и прогресса.

Эта «мечта», по сути, является тщательно продуманным «проектом», который председатель КНР подготовил заранее, опираясь на свой десятилетний политический опыт и размышления, изложенные в хронологическом порядке в его речах, мыслях и видениях. Его теории собраны в книге «Управление Китаем» и органично перекликаются с великим литературно-философским наследием Мао Цзэдуна, в котором он размышляет о текущей ситуации в Китае и мерах защиты, которые необходимо принять сейчас, когда страна действительно находится на стремительном подъеме. И это уже не просто «мечта».

В 1957 году Мао пророчески заявил: «Следующий век непременно станет веком Китая». Это было неочевидное и непростое предсказание. Тридцать лет революционных потрясений и