Российская империя и «страна пирамид» (Египет). История в датах и лицах - Игорь Петрович Сенченко

Две жены-еврейки были, к слову, у Пророка Мухаммада – Рихана и Сафийа. Первая из них, дочь богатого и знатного еврея Симеона, досталась Ему при разделе военной добычи, и Он взял ее в жены. Произошло это после отражения в 627 г. нападения курайшитов на Медину и подавления выступившего на их стороне племени иудеев бану курайз. Вторая, Сафийа, 17-летняя вдова еврейского поэта, убитого во время взятия мусульманами в 628 г. Хайбара, крупного центра еврейской оседлости на севере Аравии, также перешла к Пророку в качестве военной добычи; и Он тоже женился на ней.

Процедуру разводов у египтян путешественники-россияне описывают как «простую донельзя». В присутствии свидетелей мужчине достаточно было трижды сказать, что он разводится – и развод признавался состоявшимся.

В прошлом, когда в египетской семье рождался ребенок, то первым делом, согласно обычаю предков, полагалась произнести в его правое ухо азан (призыв на молитву). И сделать это должен был мужчина, отец ребенка или кто-либо из мужчин его рода, а лучше – священнослужитель. Назначение обряда – предохранить младенца от козней джинна.

На седьмой день после рождения ребенка египтяне проводили обряд «посвящения его в земную жизнь» и давали ему имя. Ребенка помещали в специальную крохотную и невысокую люльку-качалку, символизировавшую собой жизненные качели, дни радостные и горестные, удачные и неудачные. И раскачивали ее под традиционные выкрики, которыми в Египте издревле выражают радость. Комнату, где совершали обряд, окуривали благовониями. Завершался обряд тем, что мать ребенка семь раз перешагивала обрядовую люльку-качалку, в которой он лежал (цифра 7 у арабов, повторимся, считается «счастливой»).

После обряда «посвящения в земную жизнь» давали имя ребенку. По традиции имя сыну выбирал отец, а дочери – мать. Сына к отцу подносили родственницы и рабыни, осыпая при этом все пространство вокруг солью и хлебными зернами, дабы отогнать злых духов.

Мальчика-первенца в своей семье египтянин привечал особо, лелеял и величал продолжателем рода. «Мужчина только наполовину мужчина, если у него нет детей», гласит одна из поговорок арабов. «Семья для араба – вторая кожа», – говорят египтяне.

Путешественники-россияне, вспоминали, что, будучи приглашенным в гости, и приветствуя, входя в жилище египтянина и его самого, и стоявших рядом с них малолетних детей, никоим образом нельзя было касаться рукой головы ребенка, ибо, как им рассказывали, согласно все еще бытовавшему тогда среди египтян поверью, так можно было накликать на него беду.

В древности, до прихода в Египет ислама, сыновья в семьях египтян прибавляли к своему имени не имя отца, как это принято у мусульман, а имя матери.

Дни рождения в Древнем Египте отмечали, что интересно, исключительно мужчины, притом только фараоны, их наследники и люди знатные. Женские дни рождения не только не имели места в жизни египтян прошлого, но даже даты появления женщин на свет никем не фиксировались, ни старейшинами семейно-родовых кланов в списках памятных дат и событий, ни начальниками кварталов в городах, ни старшинами сел. Первой женщиной отметившей день рождения в Египте, во II в. до н. э., своды «египетской старины» и хронисты называют Клеопатру II, дочь Птолемея V и Клеопатры Сиры, правившую совместно с Птолемеем VI в 171–164 гг.

Именно египтяне, как утверждают историки-египтологи, положили начало широко разошедшемуся со временем по белу свету обряду поминок по усопшему на 40-ой день. Объяснением тому – процесс мумификации тел умерших, который длился 40 дней. Среди древних египтян бытовало поверье, что в течение 40 дней каждые 10 дней душа умершего человека находилась в мире людей под покровительством одной из четырех их главных богинь – Исиды (помогала женщинам при родах и оберегала детей), Нефтиды (богиня рождения и смерти), Нейт (богиня охоты и войны), Серкет/Селкет (покровительница мертвых). И только по истечении 40 дней удалялась в мир иной.

Тела усопших египтян в Древнем Египте не погребали в могилы, вырытые в земле, а укладывали в выстроенные над землей кирпичные склепы. Каждое зажиточное семейство имело свой семейный склеп.

Когда хоронили в Древнем Египте фараонов, а также людей знатных и состоятельных, то ноги умерших покрывали золотом. В золотые футляры вставляли иногда и пальцы их, а в глаза мумий – драгоценные камни.

Пирамиды, жилища мертвых фараонов, называли домами вечности, презирающими время. О вечности же сказывали так: «Одно в мире истинно и не подлежит сомнению – это вечность».

В своем увлекательном «Путешествии по Нижнему Египту» Артемий Алексеевич Рафалович упоминает об одном интересном обычае гостеприимства у египтян, все еще бытовавшем в то время, когда он посещал Египет. Суть его состояла в том, что не жительствовавшие в деревнях, «чужие» в речи египтян, люди, проходившие через ту или иную деревню в обеденную пору, имели право усаживаться за «стол» старшины деревни (шейх-эль-билад) без приглашения. Шейхи за оказываемое ими безвозмездное угощение странствовавших «получали от казны особый участок земли, освобожденный от всех повинностей». Отрыжка считалась знаком полученного гостем достойного угощения.

Когда гости, поев, удалялись, то за покинутый ими «стол», на разостланную на земле рогожку с яствами, сразу же усаживались трапезничать и потчевать себя тем, что не съели гости, слуги старшины деревни. Все, что оставалось после них, доедали бедняки, собиравшиеся в это время у ворот его дома. Хозяин жилища, старшина деревни, оставался за «столом» до тех пор, пока не отобедают все[745].

Венцом гостеприимства у египтян, равно как и у всех других народов Арабского Востока, было и есть угощение гостя кофе, фигурирующего в речи арабов под словом «кагва». Кофейные зерна толкли в ступках, а сваренный из них напиток пили, не процеживая и без сахара, из финджанов, маленьких фарфоровых чашечек.

Продажа кофе в Египте, сообщает А. Рафалович, в то время когда он там находился (1847), являлась «исключительной монополией казны. Центнер кофе, стоившей ей 140 пиастров, продавался за 412 пиастров; и паша Египта ежегодно получал от этого до 7 200 кошельков дохода или около 220 000 рублей серебром» в пересчете на русские деньги. Из тех «13 000 центнеров кофе», что потреблялись тогда в Египте за год, 6 000 приходились на Каир[746].

В 40-х годах XIX столетия в Каире, по словам Э. Лейна, насчитывалось до одной тысячи кофеен. Попивали кофе, непременно покуривая кальян, звавшийся у египтян шишей. «Маджлис [застольная встреча] без кагвы [кофе] и шиши [кальяна], что султан без дорогих одежд», – сказывали бедуины. «Табак без кофе, – вторили им горожане, – что мясо без соли». Бытовало поверье, что кофе, вылившийся из чашки на пол, –