Первая мировая война. История Великой войны, которая расколола мир и привела Европу к гибели - Джон Киган

корпуса, воевал на Ипрском выступе с 1915 года и больше не хотел терять здесь своих солдат. Карри не всегда носил военную форму. Когда-то он был школьным учителем, мыслить привык системно, и сейчас его строгий ум подсказывал, что потери при наступлении, которого требовал Хейг, составят не меньше 16 000 человек. И все-таки он подчинился приказу, предварительно выразив протест, хотя имел возможность обратиться за помощью к своему правительству. Тогда протест выразил бы не канадский генерал, а его страна[604]…

Начало зимы сопровождалось почти бесконечными дождями, а единственный путь к вершине холма проходил по двум узким тропинкам среди того, что уже смело можно было назвать болотом. 26 октября, в первый день Второй битвы при Пасхендале, канадцы прорвали передовую линию «фламандских позиций» и, действительно понеся тяжелые потери, продвинулись на 500 метров. 11-я Баварская дивизия, защищавшая этот участок, тоже потеряла много солдат и офицеров и оказалась отброшена назад. 30 октября сражение разгорелось с новой силой. Канадцам удалось еще немного потеснить противника. За этот бой три солдата 3-й и 4-й канадских дивизий были награждены Крестом Виктории. 6 ноября 1 и 2-я канадские дивизии перешли в наступление и заняли то, что осталось от деревни Пасхендале. Последняя атака была предпринята 10 ноября, после чего линия фронта стабилизировалась. Потери четырех дивизий канадского корпуса во Второй битве при Пасхендале составили 15 634 человека убитыми и ранеными – почти точное совпадение с тем, что предсказывал в октябре бывший школьный учитель, а ныне генерал Карри[605].

Смысл сражения у Пасхендале, как и всей Третьей битвы при Ипре, объяснению не поддается. Возможно, удалось немного ослабить давление на французов, которые переживали последствия бунтов в армии, хотя никаких свидетельств того, что Гинденбург и Людендорф знали о трудностях Петена и планировали использовать их, нет. У них хватало других забот – нужно было поддерживать австрийских союзников, справляться с хаосом на русском фронте… Более того, к осени 1917 года программа реорганизации Петена начала приносить плоды, и 23 октября французская армия пошла в наступление. Первые атаки она провела около Шмен-де-Дам. За четыре дня французы вернули себе 12 километров фронта, углубившись на 5 километров, – таких же результатов под Ипром удалось добиться за 99 дней при сравнимых усилиях и потерях.

Британский историк Эдмондс оправдывает неоднократное возобновление Хейгом сражения при Пасхендале тем, что оно отвлекло на участок фронта у Ипра 88 немецких дивизий, тогда как «у союзников в боях участвовали всего 6 французских и 43 британские, включая дивизии доминионов [австралийские, новозеландские и канадские]»[606], но это заявление следует рассматривать в контексте реалий: 88 дивизий составляли третью часть немецкой армии, а 43 дивизии Хейга – больше половины британской. Неоспоримо одно: на покрытом грязью поле боя под Ипром почти 70 000 солдат Дугласа Хейга были убиты и более 170 000 ранены. Вероятно, потери немцев были еще больше (статистики продолжают спорить об этом), но если британцы бросили в бой все имевшиеся в их распоряжении силы, то Гинденбург и Людендорф располагали еще одной армией в России, и это позволяло возобновить боевые действия на западе. У Британии другой армии не было. Как и во Франции, хотя всеобщая воинская повинность в стране была введена позже и не в качестве постоянной меры, а только на время войны, к концу 1917 года в армию были призваны все, кого можно было отвлечь от работы на заводах и фермах. Призыв начал распространяться на безусловно отбракованных в период массового притока добровольцев 1914–1915 годов – страдавших сколиозом и плоскостопием, низкорослых, близоруких и не годных по возрасту. Это стало свидетельством отчаянной нужды Британии в солдатах, а также нежелания Хейга беречь людей. На Сомме он отправил на бойню цвет британской молодежи, а при Пасхендале вверг выживших в трясину отчаяния.

У союзников имелось еще одно средство для наступления, которое было невозможно применить на покрытых грязью равнинах Фландрии: танки. Таким образом, главные резервы танкового корпуса, в течение 1917 года постепенно расширявшегося, оставались неиспользованными. Его командир, бригадный генерал Эллис, все лето искал возможность показать свои боевые машины в деле и наконец заинтересовал генерала сэра Джулиана Бинга, командующего 3-й армией, идеей внезапной танковой атаки на его участке фронта с сухой меловой почвой, в которой они не завязнут. Тем временем один из офицеров-артиллеристов Бинга, бригадный генерал Тюдор, командир 9-й шотландской дивизии, разрабатывал план поддержки танковой атаки неожиданным – без традиционной пристрелки – артобстрелом. В августе Бинг принял оба плана, Эллиса и Тюдора, а 13 октября они получили принципиальное одобрение штаба Хейга. В начале ноября, когда стала очевидна бесплодность сражения при Пасхендале, Хейгу требовался любой успех, компенсировавший эту неудачу. 10 ноября по настоянию Бинга он дал согласие на реализацию задумки Эллиса и Тюдора.

Наступление должно было начаться как можно раньше – силами 300 танков, в окрестностях города Камбре. За танками надлежало идти восьми пехотным дивизиям, поддерживаемым 1000 орудий. Действия артиллерии были критически важными. Обычно артподготовка и постановка заградительного огня начинались только после пристрелки, то есть тогда, когда все батареи оценили его точность, наблюдая за тем, куда ложатся снаряды. Это был долгий процесс, предупреждавший врага о грядущем обстреле и дававший ему время перебросить в опасный сектор необходимые резервы. Тюдор разработал метод пристрелки орудий, при котором отклонение от цели определялось электрическими средствами. После математической обработки результатов и нанесения их на карту командующий артиллерией мог быть уверен, что его батареи поразят назначенные цели без предварительной пристрелки, которая всегда выдавала врагу планы наступления[607].

Танки, сосредоточенные на участке фронта шириной почти 10 километров, должны были наступать плотной группой, а следовавшая за ними пехота – брать пленных, захватывать орудия и закрепляться на отвоеванных позициях. Путь к вражеским траншеям предстояло проложить танкам, уничтожая проволочные заграждения (на линии Гинденбурга под Камбре их глубина достигала нескольких сотен метров), а преодолевать сами окопы им должны были помочь пехотинцы, бросая под гусеницы связки хвороста (фашины). Оборона немцев состояла из трех линий и имела глубину около 6 километров. Прорвать ее планировалось одним ударом, в первый же день. На фронте под Камбре активные боевые действия не велись уже давно, поэтому данный участок обороняли всего две дивизии, 20-я ландвера и 54-я резервная, при поддержке не более 150 орудий[608]. Разведка союзников оценила 20-ю дивизию ландвера как «соединение четвертого сорта». 54-й дивизией, более боеспособной, командовал артиллерийский офицер, генерал фон Вальтер, который в отличие от других высших офицеров учитывал возможности танков и обучал своих артиллеристов стрельбе по движущимся мишеням с защищенных позиций[609].

Острый интерес Вальтера к танковым операциям – в то время как в немецкой армии танков не было – оказал огромное влияние на исход сражения. Как и непонимание возможностей танков со стороны британского генерала Харпера, командира 51-й горной дивизии, пехотного формирования на