Домашний быт русских цариц в XVI и XVII столетиях - Иван Егорович Забелин

людям на великую государыню царицу такое лихое дело умышлять? На это Афонька ответил, что научал его испортить государыню царицу Левонтей Плещеев[231]. Да постояв немного, сказал, что Левонтья он тем поклепал, говорит про то вне ума и на себя и на людей в том деле говорит напрасно.

Затем у пытки он заявил, что портить и уморить государыню царицу нанимал его Федор Карпов[232] и говорил ему: можно ли такого человека добыть, чтобы испортить государыню, и он, Афонька, ему сказал, что такого человека промыслить можно. Афонька к этому прибавил, что Федор Карпов присылал к нему человека своего, Сеньку, и он, Афонька, с тем человеком у Федора Карпова был на дворе и пил вино; и Сенька от Федора говорил ему, Афоньке, чтоб добыть такого человека, чтоб дал боярину его, Федору Карпову, коренья или травы, чем испортить и уморить государыню царицу; и он, Афонька, дал ему слово, что таким делом промыслит. Афонька говорил также, что и сам Федор Карпов ему о том злом деле говорил же…

Таким образом, расследование напало на след и ближних ко Двору людей. Сначала стали разыскивать упомянутого Сеньку. Про него сыск производился на Петровке в двух приходах, у Пречистыя в Столешниках да у Воскресенья, что бывали старые богадельни, в местностях около двора Карповых. Было приказано собрать свидетельства обо всех людях, которых зовут Сеньками, но указанного Сеньки не было найдено. Тогда государь повелел всех людей окольничего Льва Ивановича и стольника Федора Борисовича Долматовых-Карповых, что есть на Москве и в деревнях, взять к сыску и про Сеньку допросить. Опять такого Сеньки не найдено.

Было очевидно, что для проволочки дела Афонька его запутывал ввиду своих целей или, избываючи пытки, не истерпя пыток, клепал многих напрасно, в чем, однако, вскоре и сознавался и затем не раз проявлял полное раскаяние, что «в прежних своих речах и на пытках все на себя и на людей говорил напрасно; и никто его на то, что ему портить государыню царицу, не научал; и ведовства он никакого не знает, а говорил он то все в распросе и с пыток на себя для того, чтоб его скорее велел государь казнить».

Но следователи мало доверяли таким речам – и неуклонно возобновляли свои допросы, кто его научал портить государыню царицу, кто с ним умышлял на такое злое дело, каким злым кореньем он хотел портить? Очень требовалось узнать доподлинно, кто научал портить, т. к. такое наученье по подозрению должно было неотменно выходить от близких ко Двору людей. По этому подозрению время от времени Афоньку подвергали новым пыткам, а пытки заставляли его делать новые напрасные поклепы и оговоры.

После неоднократных заявлений, что его никто не научал, и сам он того, чем портят, не знает, он все-таки оговорил стрельца Гришку Казанца в великом колдовстве и в том, что Гришка знает того человека, кто научает их, чтоб испортить государыню царицу; «а чем ее портить и такое-де коренье у него, Гришки, есть, чтоб он, Афонька, не хлусил, про то никому не сказывал. А видал он, Афонька, у него, Гришки, такое коренье во дворе его, и в сенях, и в коробье. А как они с ним были на службе в Путивле и он, Гришка, заставливал по себе стрелять свою братью стрельцов из пищалей, и его пищали не имут; и про то ведомо стрельцам всем, которые были в Путивле, потому что он похвалялся перед ними, что его стрельба не возьмет, хотя из ста пищалей».

Афонька у пытки подтвердил свои речи. Из застенка один из дьяков отправился с Афонькою на Гришкин двор, где в сенях, а иное в избе в коробках вынято коренье, и травы, и кости раковины, а иное, сказывает, громовая стрелка да чертов палец, и то все взято в Приказ. И тут же на дворе маленький мальчик сказал, что и у соседки Афимьицы есть тоже травы. Тотчас и у ней обыскали и нашли разные травы в трех узелках. Дознанием выяснилось, что это были травы простые лечебные.

Все, что было найдено у Гришки Казанца, о том жена его, Катеринка, сказала, что все то: «травы, коренья, раковины – принадлежит ей, Катеринке, и привезено ей мужем ее: иное – из Астрахани, иное – из Казани, а иное – из Валуйки. Всем тем предметам составлена была роспись, по которой значилось: 1) трава Божья, а скуривают тою травою квашню, а привез муж ее Гришка ту траву с Валуйки; 2) 2 раковины, сказала Катеринка – привез муж ее из Астрахани; 3) 3 шипка цвету, сказала – привез муж из Путивля; 4) 2 раковины пиявочных, сказала – привез муж от города; 5) трава, коренья, сказала – привез муж от города, а едят от сердечной болезни; 6) камень – привез муж от города, а сказала – громовая стрела; 7) семя, сказала – горчица; 8) 2 раковины, сказала – привез муж от города; 9) трава, сказала – конская, а привез ей мужик-поморец; 10) сенной скип, сказала – привез муж с Валуйки, а дают пить от поносу…; 11) трава Божья, сказала – привез муж из Астрахани для духу; 12) семя, сказала – из шипов, привез муж из Путивля; 13) 2 деревца, сказала – привез муж из Путивля, а дают пить, у кого болят зубы; 14) трава чечуйная, сказала – пьют от зубов; 15) трава чечуйная – пьют от поносу; 16) семя, сказала – солнечник; 17) стрелка громовая; 18) кость, сказала – говяжья, а купил муж ее, хотел делать к ножу черен; 19) корень ир, сказала – кладут в вино для духу; 20) краска синяя; 21) обломок камени, Катеринка сказала – дуб лежал в воде и окаменел, а она держала у себя для диковины; 22) 2 корешка желты, сказала – желтят у сапог подошвы; 23) 4 травы разных цветов; 24) лыка, чешуя опонка; 25) кусок, походила на винную ягоду, жилы, сказала – не знает, привез муж от города».

Все это были вещи невинные, но более или менее подозрительные для следователей, почему, несомненно, они были подвергнуты осмотру докторов Аптекарского приказа. Вместе с кореньем найдено было два письма (писания), из которых в одном между прочим написано было следующее: «Из города из Наполи пишет, что в великой Калабреи новой пророк являлся и сказывался, что Мисеев сын, а по Руски Христов сын; Калабренская Земля ему дались все, и пошел на великия горы со многими тысящами и с