Король Матиуш Первый. Антось-волшебник - Януш Корчак

Сидит Антось на берегу и ни о чём не думает: он очень устал. И вдруг слышит ребячьи голоса.

«Школьная экскурсия, наверно», – подумал он.

Сейчас начнут приставать с расспросами, а ему так хочется побыть одному. Взгляд его упал на группу деревьев, и припомнились слова лесничего: «Деревья для торговцев – предмет купли-продажи, а они ведь живые, как и мы. Дерево родится из семечка, растёт, болеет, старится и умирает. Как человек. А может, даже радуется. И горюет».

«По моему хотению, по моему велению…»

И Антось превратился в иву. Врос корнями в землю, покрылся твёрдой корой и тихо-тихо закачался, зашелестел зелёной кроной.

Шелестит ива листьями, тянет влагу из земли, радуется солнцу, свежему ветерку.

Прибежали ребята, рассыпались по рощице, перекликаются, смеются. Один мальчишка остановился под ивой, уцепился за ветку, пригнул к земле, хочет отломить.

«Больно!» – кричит дерево-Антось.

«Крак!» – ветка повисла, точно сломанная рука. А мальчишка знай себе тянет. «Ой, больно, больно!» – стонет дерево, но человек ведь не понимает его страданий.

– Брось! – говорит другой мальчишка. – Найдём другую, потолще.

И ушли, оставив бедное, покалеченное дерево.

Антосю больно, но мучительнее боли стыд. Разве он сам не поступал так же? Ведь у дерева нет ни ног, чтобы убежать, ни рук, чтобы защититься. Ни зубов, ни когтей. И всякий может безнаказанно его обидеть.

Бедное, беззащитное дерево!

Он вспомнил, как бросил однажды в собаку камнем, а Стефан сказал: «Думаешь, собака не человек?» Он хотел сказать: собаке тоже больно, как и человеку.

Антось стал его дразнить. Разболтал в школе и во дворе, будто Стефан сказал, что собака – это человек. Стефан плакал, и его прозвали рёвой.

Вот какими жестокими и несправедливыми мы бываем, когда не задумываемся над своими поступками. А иногда чувствуешь, что не прав, да не хватает решимости признаться в этом.

Некоторые ребята любят держаться стайкой, ватагой. Вместе озорничают, шатаются по улицам. Антось, напротив, всегда предпочитал одиночество.

Вот и сейчас бредёт один-одинёшенек куда глаза глядят. Видит – полицейский ведёт арестанта с бледным, угрюмым лицом. И вспомнил, как сам томился в темнице, как бесконечно долго тянутся там безрадостные дни.

Раньше он любил наблюдать за уличными драками, которые часто кончались вмешательством полиции. Любил читать в газетах о происшествиях, слушать рассказы про бандитов, воров, смотреть в кино детективы.

Теперь любопытство уступило место сочувствию.

Сочувствие, сострадание – что может быть выше этого!

«Хочу перенестись в тюрьму!» – произнёс он про себя.

И вот в шапке-невидимке идёт он длинным мрачным коридором, заходит в душные, тёмные камеры.

Среди заключённых и старики, и молодые. А каково детям, когда отец в тюрьме!

Был у них в школе один ученик – драчун и задира, и неудивительно, ведь он постоянно слышал: «Сын вора! Тюрьма по тебе плачет! Угодишь, как отец, в кутузку!»

Да, много на свете горя и несправедливости. И в первую очередь от этого страдают дети. Мало понять это умом, надо сердцем почувствовать.

Антось вышел из тюрьмы и облегчённо вздохнул.

Сирена! Мчится «скорая помощь».

Антось – за ней в больницу.

Операционная. Больному как раз дали наркоз.

Раз, два, три, четыре… Уснул. Можно приступать к операции.

Хирург сделал скальпелем надрез, показалась кровь. Ассистент зажимает пинцетом сосуды, чтобы остановить кровотечение. Другой молча, точно рассчитанными движениями подаёт инструменты. Режут, зашивают, а больному не больно: он крепко спит.

Значит, есть сила могущественнее волшебства?

Эта сила – знание.

Невидимкой ходит Антось по палатам. Кровати двумя рядами. Стоны, кашель, разговоры.

В постели у стены сидит мальчик и рассказывает:

– Попал я, значит, под трамвай. В первый момент даже не больно было. И я бросился бежать: испугался, как бы полицейский не задержал. И удрал бы, да прохожие остановили, показывают на ногу, а из ботинка кровь так и хлещет…

– Зачем на ходу в трамвай прыгал?

– Зачем-зачем… Был бы жив отец, не пришлось бы мне газеты продавать. Как матери четверых ребятишек прокормить?.. Заработанное поровну делил: половину ей, половину себе. Как раз на булку и стакан газировки хватало. В горле пересыхало от крика: «Газеты! Газеты!»

– Ну, это ты зря. Холодной водой можно горло застудить.

– Сам знаю… Вот ногу отрезать хотели… Никак рана не заживала. Доктор говорил, оттого, что ботинок грязный. Ну да ничего: нога цела, подумаешь, два пальца оттяпали.

Ходит Антось по больничным палатам, думает: сколько на свете горя, сколько несправедливости.

Захотелось Антосю побывать в жарких странах и в краю вечных льдов. Захотелось узнать, как негры живут, китайцы и разные другие народы.

Вихрь подхватил его и понёс. Летит он над Африкой. Внизу – пальмы, дикие звери, невиданные птицы, чернокожие люди, жалкие хижины.

Глядя на полуголых людей с диковинными украшениями в ушах, с кольцами в носу, трудно поверить, что когда-то европейцы были такими же.

А вот и Китай! Вспомнилось, как учительница рассказывала: китайская культура древнее европейской. Это китайцы изобрели фарфор, книгопечатание, секрет изготовления шёлка знали. Но почему же теперь Китай такая отсталая страна? Почему на улицах столько нищих и калек? Может, у них нет врачей?.. Тогда почему богатые страны им не помогают?

«А что, если Польша такой же станет? – подумал Антось. – Чтобы этого не случилось, надо учиться, работать. Помогать бедным. А я учился спустя рукава, тетрадки были в пятнах и кляксах. И с ребятами вечно ссорился и дрался. Плохим я был поляком».

«На дно морское!» – скомандовал Антось. И в скафандре погрузился на дно. Сквозь зеленоватую толщу воды увидел он мир, скрытый от людских глаз.

Стаи рыб. Чёрный остов затонувшего корабля. Прозрачные зонтики медуз; осьминоги, похожие на пауков. Морские звёзды. Кораллы. Раковины разной формы и величины. Как интересно! Целый мир, о существовании которого никто не подозревает.

Но нет: Антось ошибается. Учёные давно исследуют подводное царство, и много книг об этом написали.

И былое, и грядущее, и недра земные, и космос постигает мысль человеческая. Бесстрашие и отвага – её верные помощники.

А теперь – на Северный полюс!

Ковёр-самолёт мчит его над землёй. Внизу тянутся поля, леса, а дальше на север – чахлые деревца и мхи.

Видит он гагар, китов, моржей, оленей, белых медведей.

Вот и эскимосская юрта. Чуднó! Как можно жить среди вечных снегов?

Бескрайняя белая пустыня, тут и там высятся только ледяные скалы: торосы.

Безлюдье. Ослепительная белизна. Только ветер свищет. Солнце еле светит и не греет ледяные уступы. Пропасти.

Но что это там, вдалеке?

Сани!