Круг Дней - Кен Фоллетт

что готовится в котле. У нас не так. У нас у каждого мужчины своя земля, которую обрабатывает только он, его женщина и дети, и никто другой. С какой стати нам делиться нашим урожаем с теми, кто не помогал его растить?

— Ну, у матери Хана нет мужчины.

— У нас такое невозможно. Мы считаем, что каждая женщина принадлежит мужчине, либо отцу, либо мужу.

— Отец Хана умер.

— Будь его мать из земледельцев, ей бы пришлось найти другого мужчину в течение года. Таково наше правило.

Это имело смысл, но Пиа подумала, что мать Хана, казалось, вполне была счастлива и без мужчины.

Она задала другой вопрос.

— Меня очень удивило то, как мужчины-скотоводы разговаривают с женщинами. Не так, как папа разговаривает с тобой.

— Мы считаем, что кто-то должен быть в семье главным, и у нас именно мужчина говорит женщине, что делать.

Пиа немного подумала и сказала:

— Почему так заведено?

Яна отвернулась, и Пиа подумала, не было ли это одной из тех тем, о которых детям говорить не следует. Но через мгновение Яна сказала:

— Мужчины сильные.

— Ну, если женщина умная, она должна говорить сильному мужчине, что делать.

Яна рассмеялась.

— Может быть, но только не говори таких вещей при наших мужчинах, они рассердятся.

Эти слова навели Пию на мысль, что её мать сама не до конца принимает правила, заведенные среди земледельцев.

Приближаясь к своим землям, они вошли в проход между двумя лесами. Пиа знала, что леса называются Восточный и Западный, а проход между ними назывался Полосой. Теперь она заметила, что Полоса выглядит совсем не так, какой она была в момент, когда они уходили на Обряд. Тогда она вся была покрыта травой. Теперь же земля была вспахана и готова к посеву. Она удивилась такой перемене.

Её мать резко остановилась и уставилась вдаль. Через мгновение она сказала:

— Так вот что они затеяли.

— Кто?

— Наши мужчины. Пока нас не было.

Пиа вспомнила, как Ани спрашивала, почему мужчины-земледельцы не пришли на Обряд. Тогда Пиа не придала этому значения. Ани задала вопрос так, будто это было невзначай, но, может быть, ее интерес был далеко не случайным.

Яна сердито проговорила, будто сама с собой:

— Они хотели сделать это, пока мы все ушли на Обряд Середины Лета, чтобы у нас не было возможности их отговорить.

— А что сделал папа?

— Вспахал Полосу. Вероятно, все мужчины, делали то, что велел им Трун, хотели они того или нет.

Она говорила так, будто это была большая проблема. Пиа не понимала, почему. Земледельцы пахали землю, чтобы сеять семена, в этом не было ничего удивительного или предосудительного. Она спросила мать:

— Почему же ты сердишься?

— Потому что Полоса была пастбищем скотоводов, и они разозлятся на нас за то, что мы превратили её в пашню.

Пиа немного подумала.

— Так это подобно тому, как Стам забирает мой мяч и убегает.

— Точно.

— Но я бегу за ним, сбиваю его с ног, забираю мяч обратно, а он плачет.

— Да, — сказала Яна. — Вот такого развития событий я и боюсь.

Подруга Яны, широкоплечая женщина по имени Рин, сказала:

— Мужчины, должно быть, работали день и ночь, чтобы так быстро вспахать всю Полосу. Мужчины хитры. Никогда не знаешь, что у них на уме.

Яна сказала:

— Мой Ално не сделал бы такой глупости, если бы его не заставили. Я лишь надеюсь, что у нас не будет из-за этого неприятностей со скотоводами.

Некоторые из женщин согласно зашумели.

Рин мрачно посмотрела вдаль.

— Не представляю, как этого можно было бы избежать, — сказала она.

Пиа увидела две фигуры, приближавшиеся по Полосе. Когда они подошли ближе, она узнала их. Одним был Трун, предводитель земледельцев, которого звали Большой Человек, что было смешно, потому что он был довольно маленького роста, хотя и восполнял это властным криком. Другим был его приспешник, Шен.

Трун был отцом Стама, и тот взволнованно подбежал к нему. Трун погладил мальчика по голове и кивнул его матери, Катч. «Она робкая», — подумала Пиа, — «наверное, потому что её муж такой властный».

Мать Стама и отец Пии происходили из одной семьи, поэтому Стам и Пиа были двоюродными братом и сестрой. Она только недавно узнала, что на самом деле значит «двоюродный».

Большинство людей боялись Труна, но Яна — нет.

— Что, во имя всего святого, вы наделали? — сказала она.

Другие женщины подошли поближе, чтобы послушать разговор. Яна рисковала, критикуя Труна. Сами они бы не осмелились, но были рады видеть, что она ему противостоит.

Трун, казалось, обиделся на её тон, но лишь сказал:

— Я прибавил нашей общине пахотной земли. Она нам нужна. — Он обвёл взглядом слушавших его женщин. — Вы, женщины, всё рожаете. С каждым годом ртов становится всё больше.

Такой ответ Яну не устроил.

— Эта земля была пастбищем для скотоводов. Она служит проходом для их скота к реке в обход леса. Они придут в ярость.

— Ничего не могу поделать. Эта земля нам нужна.

— Ты поступил безрассудно. Скотоводы этого так не оставят.

Пиа видела, что женщины были поражены настойчивостью Яны.

— Предоставь этот вопрос мне, — сказал Трун с таким видом, будто это он, а не она, получает нагоняй. — Не беспокойся.

— Я-то побеспокоюсь, и ты тоже, если из-за этого начнётся война. На каждого земледельца приходится по меньшей мере десять скотоводов. Нас просто сметут.

— Они никогда на нас не нападут. Скотоводами правят их женщины. А они слишком трусливы и нерешительны.

— Надеюсь, ты прав, — сказала Яна.

*

Ани гадала, чем занимались мужчины-земледельцы, отсутствовавшие на Обряде Середины Лета, и теперь она получила ответ.

Срочные вести часто доставляли быстроноги, в роли которых выступали юноши и девушки, способные пересечь Великую Равнину меньше чем за полдня. Через два дня после Обряда Середины Лета в Излучье прибыл быстроног от скотоводов с запада с посланием для старейшин. Земледельцы захватили большой участок пастбищ и вспахали землю, подготовив её к севу.

Земледельцы были воинственны. Ани считала, что причина в их постоянной борьбе за выживание, ведь один-единственный неурожайный год мог их погубить, тогда как стада могли пережить два, а то и больше засушливых лета. К тому же молодые женщины земледельцев рожали по упитанному младенцу каждое лето или два, возможно, по