Сказание о Юэ Фэе, славном воине Поднебесной - Цянь Цай

Им посвятил благородные думы свои,

Слава о нем никогда, никогда не умрет!

Сами судите: уж если Чжан Бао – и тот

Ныне в верхах окрещен «нерадивым слугой»,

Право, подвергнуться участи точно такой

Мог бы и в небе рожденный безгрешный святой!

* * *

Итак, Юэ Фэй поднял свое знаменитое копье и ударил чудовище. Чудовище дунуло на героя, выхватило копье и скрылось в реке. Тотчас же утих ветер, улеглись волны.

Юэ Фэй поднял лицо к небу и со вздохом промолвил:

– Вот почему, оказывается, поднялась буря! Владыке вод понадобилось мое чудесное копье!

Переправились через реку и высадились на берег у Цзинькоу. Когда садились на коней, Юэ Фэй предупредил провожатых:

– Будьте осторожны, чтобы люди Хань Ши-чжуна нас не заметили. Если ему скажут, что мы здесь, он нас задержит!

Он подхлестнул коня и поскакал вперед. Воины Хань Ши-чжуна все же заметили его и доложили полководцу. Тот послал телохранителей вдогонку, но Юэ Фэй был уже далеко.

Через три дня Юэ Фэй добрался до Пинцзяна. В сопровождении двадцати стражников навстречу ему выехали Фын Чжун и Фын Сяо, чиновники из приказа Парчовых одежд[125].

– Вы, наверное, и есть юаньшуай Юэ Фэй? – спросил Фын Сяо.

– Да, это юаньшуай Юэ Фэй! – ответил Ван Хэн, выезжая вперед. – А вы кто такие? Зачем вам понадобился юаньшуай?

– Везем ему государев указ, – ответил Фын Чжун.

Юэ Фэй соскочил с коня и, стоя на коленях, выслушал императорское повеление.

«Мы пожаловали Юэ Фэю высокие титулы и звания, а он, вместо того чтобы отблагодарить нас за оказанные ему милости, самовольно прекратил войну с чжурчжэнями, перестал выдавать провиант воинам да еще наущает их грабить население. Посему повелеваем начальнику приказа Парчовых одежд взять Юэ Фэя под стражу и доставить в столицу».

Юэ Фэй промолчал и лишь низко поклонился императорским посланцам.

– Стойте! – закричал Ван Хэн. Его глаза от ярости стали совсем круглыми. – Я «догнавший коня» Ван Хэн! Вы за что хотите взять юаньшуая под стражу? Не за то ли, что он разгромил чжурчжэней под Чжусяньчжэнем? Посмейте только шевельнуться – узнаете, чего стоит моя дубинка! – И он покрутил дубинкой над головой.

– Не шуми, Ван Хэн, приказ государя надо уважать! – строго приказал слуге Юэ Фэй. – Ты видишь, что государь обвиняет меня в неверности? Я не вынесу такого позора! Лучше покончить с собой!

Юэ Фэй выхватил меч и хотел вонзить себе в грудь, но телохранители бросились к нему и отняли оружие.

Ван Хэн с рыданиями упал на колени перед юаньшуаем и воскликнул:

– Господин, неужели вы позволите, чтобы они взяли вас под стражу?

Фын Чжун поднял меч, чтобы зарубить Ван Хэна. Тот схватился за дубинку, но Юэ Фэй прикрикнул:

– Не шевелись, Ван Хэн!

Ван Хэн бросил дубинку, и меч Фын Чжуна опустился на его голову. Так погиб бесстрашный воин. О нем сложили такие стихи:

Честный на службе, преданный долгу,

Твердо державший меч,

Ван Хэн – сердечный друг Юэ Фэя —

Отважен был и умен.

А ныне его голова удалая

Скатилась с широких плеч,

Но впишут люди имя Ван Хэна

В список славных имен!

Телохранители заслонили Юэ Фэя и взяли оружие на изготовку. Не в силах сдержать слезы, Юэ Фэй сказал Фын Чжуну:

– Ван Хэн верно служил государю, но за такое неповиновение его и следовало наказать! Об одном прошу вас: прикажите похоронить его, чтобы кости воина не валялись под открытым небом!

Фын Чжун приказал местным чиновникам похоронить Ван Хэна и передал им письмо Цинь Гуя, в котором первый министр приказывал немедленно закрыть переправу через реку.

Юэ Фэя посадили в повозку для преступников, отвезли в Линьань и посадили в тюрьму при храме Правосудия.

На следующий день от Цинь Гуя прибыл подложный императорский указ, предписывавший начальнику тюрьмы Чжоу Сань-вэю произвести допрос арестованного. Чжоу Сань-вэй приказал вывесить указ на видном месте в присутственном зале и привести заключенного.

Когда Юэ Фэй увидел императорский указ, он торопливо опустился на колени:

– Желаю государю здравствовать десять тысяч лет! – Затем обратился к Чжоу Сань-вэю: – Я провинился, господин! Допрашивайте меня, я ни в чем не буду таиться! Да пусть восторжествует правда и справедливость!

Чжоу Сань-вэй приказал унести указ, занял судейское место и начал допрос.

– Государь пожаловал тебе высокое звание, а ты, невзирая на милость, тебе оказанную, прекратил войну против чжурчжэней и учил воинов грабить население! Что ты можешь сказать в свое оправдание?

– Здесь какая-то ошибка, господин! – почтительно ответил Юэ Фэй. – Я как раз готовился к походу на север, чтобы окончательно разгромить чжурчжэней, но государь повелел мне вернуться в Чжусяньчжэнь. Это могут подтвердить юаньшуаи Хань Ши-чжун, Чжан Синь и Лю Ци.

– Хорошо, верю тебе, – сказал Чжоу Сань-вэй. – Но тебя обвиняют в том, что ты недодавал воинам провиант! Что скажешь на это?

– Я всю жизнь заботился о воинах, как о родных детях! Если кто-то чего-то недополучил, пусть сам скажет!

– Как раз твой подчиненный Ван Цзюнь и утверждает, что ты приказал ему недодавать провиант воинам!

– В Чжусяньчжэне было тринадцать больших лагерей, и в них несколько сотен тысяч воинов. Если их обижали, то почему жалуется один Ван Цзюнь? Прошу вас, разберитесь в этом, господин!

Чжоу Сань-вэй задумался:

«Все ясно! Цинь Гуй поручил мне этот допрос, чтобы моими руками погубить Юэ Фэя! Но я исполнитель закона и не могу допустить, чтобы наказали невиновного!»

И он сказал Юэ Фэю:

– Останешься пока в тюрьме. Я доложу государю. Пусть он сам решает, что с тобой делать.

Юэ Фэй поблагодарил, и тюремные стражи снова отвели его в темницу.

С тяжелым сердцем Чжоу Сань-вэй удалился в жилые покои, обратил лицо к небу и со вздохом промолвил: «Лучше совсем исчезнуть, чем принимать на себя позор! Юэ Фэй – герой, а предатели хотят сжить его со свету! Я всего-навсего мелкий чиновник, не могу спасти Юэ Фэя и не в силах бороться с предателями. Если герой погибнет по моей вине, потомки тысячу лет будут меня проклинать!.. А если ослушаюсь, то предатели и меня уничтожат! Нет, лучше бросить должность, позабыть о славе и уйти подальше от всех бед!»

Он оставил в ямыне печать, чиновничий пояс и ночью с несколькими близкими