Из тьмы. Немцы, 1942–2022 - Франк Трентманн

Урсула Бенедикс-Энглер описала вечеринку в саду, превратившуюся в дебаты о мире. Несколько гостей носят стикеры с призывом к миру и уверяют друг друга в необходимости мира любой ценой, пока не приходит фрау Клар и не рассказывает им о своем личном опыте “коричневой” и “красной” диктатуры. Она знает, насколько драгоценна свобода не только для них самих, но и для всех тех, кто был помещен в ГУЛАГ из-за своей веры в запад. США, продолжает фрау Клар, никогда не начинали завоевательных войн, это делал только СССР. История показала, что пацифизм терпит неудачу. Хозяйка дома Сабина, ее подруга, хочет знать: как она может говорить такие вещи, будучи христианкой, верящей в Нагорную проповедь? Она действительно христианка, объясняет фрау Клар, но это ее личная вера, и она не применима к вопросам, в которых мы несем ответственность за других. В движении за мир полно коммунистических кукловодов, предупреждает она. Истории придавал достоверность личный опыт самой Бенедикс-Энглер, молодой зенитчицы, оказавшейся в Богемии в марте 1945 года и два года спустя бежавшей из советской зоны на запад137.

Это вымышленное барбекю отличалось от сцен, имевших место в Мутлангене утром 1 сентября 1983 года – в сорок четвертую годовщину нападения Германии на Польшу, – когда тысяча человек собралась возле армейского склада в ожидании прибытия ракет “Першинг-2”. Вахтовыми шестичасовыми сменами они три дня сидели перед входом. В итоге их обвиняли в Nötigung (принуждении).

Ненасильственная блокада стала кульминацией предыдущих мирных кампаний – их идей, действий и заметных участников. Помимо Альбертца, Келли и больного Бёлля, ныне лауреата Нобелевской премии по литературе, там была Инге Айхер-Шолль, старшая сестра Ганса и Софи из группы Сопротивления “Белая роза”. Ведущим организатором был Клаус Вак, чье противостояние ядерному оружию привело его от SPD и профсоюзов в 1950-х годах к участникам Пасхального марша и внепарламентской оппозиции в 1960-х. Как и он, его жена Ханне, секретарша, происходила из рабочего класса и была членом молодежной секции социалистической организации Naturfreunde. Как она рассказывала на суде по обвинению в принуждении, фильмы о Хиросиме и концентрационных лагерях (“Ночь и туман”) произвели на нее глубокое впечатление. В составе молодежной группы она посетила Аушвиц. В 1960-х годах она и ее муж блокировали советское посольство в знак протеста против ядерных испытаний и остановили движение транспорта, демонстрируя поддержку Вьетнама. Судье Ханне процитировала слова Ганди: “Нет пути к миру, мир – это путь”. Она практиковала это в своей семье: никогда не била своих детей, проблемы всегда решались “полюбовно и по обоюдному согласию”.

Ханне Вак принадлежала новому поколению, выросшему после нацистов; она родилась в 1940 году. Для Меты Ламбертц, которая была на четыре года старше, мир был тем, чему надо учиться и что пришло поздно в ее жизнь. Она была из старшего поколения учителей, призналась она суду, для которого было естественно прибегать к “случайным оплеухам”. “Я аполитичный человек, склонный слепо доверять власти”. Именно декларация Экуменического совета церквей в 1981 году и гонка вооружений разбудили ее. Мета чувствовала, что ей нужно что-то делать, особенно в свете соучастия людей при нацистах. Она присоединилась к бойкоту южноафриканских товаров. Она также осознавала, что как налогоплательщик замешана в наращивании вооружений: “Я не могу оставить это политикам; я должна вмешаться”. Она начала с того, что вычла 5,72 немецких марки из своего автомобильного налога – один пфенниг за “Першинг-2” или крылатую ракету.

Гюнтер Фукс был санитаром, родившимся в 1960 году. Вооружение следует рассматривать в контексте глобальной бедности, заявил он суду. С помощью экономической политики Западной Германии и экспорта оружия “мы помогаем стабилизировать эксплуататорские режимы, которые относятся к человечеству с презрением”. Даже если ни один “Першинг” не был выпущен, он уже убивает бедняков. На плакатах того времени были изображены ракеты рядом с бутылочками детского питания: “Оружие убивает – каждый день”.

Блокада также привлекла пожилых людей, таких как Хельга Айнзельне, высокопоставленная государственная служащая на пенсии. Ей было тринадцать, когда Гитлер пришел к власти. “Я принадлежу поколению, которое так и не смирилось с тем фактом, что не село на рельсы, когда [военные] поезда начали ходить в Рейнскую область в 1934 году, в Австрию в 1938-м и в Польшу в 1939-м”. Самым возрастным обвиняемым был родившийся в 1917 году Фриц Хартнагель, который был женихом Софи Шолль и после войны женился на ее сестре Элизабет. Сталинград превратил молодого офицера в ярого сторонника сопротивления войне. Так получилось, что он тоже был судьей, недавно вышедшим на пенсию, и он был возмущен криминализацией ненасильственных протестов.

В период с 1983 по 1985 год более тысячи протестующих получили судимость (Vorstrafe). Айхер-Шолль и несколько других упомянутых выше обвиняемых были вынуждены заплатить штраф, а еще двести человек отправились на пару недель в тюрьму – судьи и прокуроры, использовавшие свои официальные должности для публичной поддержки протестов, были привлечены к дисциплинарной ответственности. В этом состояла горькая ирония. На протяжении целого поколения движение за мир расширяло определение насилия. Теперь государство использовало это против них. Эти решения будут отменены Конституционным судом в 1995 году138.

“Мечи на орала”

В Западной Германии движение за мир заклеймили как коммунистического троянского коня. Однако история пошла в противоположном направлении: движение за мир способствовало падению ГДР.

28 января 1982 года, всего через год после “Krefeld Appell” по ядерному разоружению, пастор Райнер Эппельман и диссидент Роберт Хавеман сделали то же самое в Восточном Берлине. “Berlin Appell” отразил многие из уже высказанных опасений. Утверждалось, что для того, чтобы получить шанс на выживание, Европе необходимо стать зоной, свободной от ядерного оружия. Деньги лучше потратить на голодающих в “третьем мире”, чем на ракеты массового поражения. Государство должно разрешить мирную гражданскую службу в качестве альтернативы военной. Также цитировалась Нагорная проповедь Иисуса.

Большая разница заключалась в том, что в Восточной Германии подобные идеи наносили удар по одному из ключевых самоподдерживающихся мифов социалистического режима. С точки зрения власти, как мы видели, только SED могла гарантировать мир, построив социализм и защищая страну от капиталистическо-империалистического врага. Теперь некоторые пасторы и диссиденты заявляли, что оборонная политика SED угрожает массовым самоубийством, и призывали к “миру без оружия”. Ядерное оружие, утверждали они, сделало мышление в терминах “друзья vs. враги” устаревшим. На смену ненависти и антагонизму должен прийти диалог. Как и их западные собратья, активисты в ГДР призывали к терпимости, свободе выражения мнений и поддержке “спонтанных деклараций воли к миру”. Они хотели демилитаризовать повседневную жизнь, запретить игрушечных солдатиков и положить конец военной подготовке в