Первый Выбор - Канира

Гавриил последовал за взглядом брата, повернулся на стуле. Глаза расширились, когда увидел, кто стоял за мной. Выражение лица стало закрытым мгновенно, маска вежливости опустилась на черты, скрывая любые эмоции, которые могли быть там изначально.

— Азраил, — произнёс Гавриил ровно, голос был нейтральным, лишённым тепла или враждебности. — Давно не виделись, брат.

Слова были формальными, дежурными, не содержали искренности или реального интереса к встрече. Холод в голосе был тонким, но заметным для тех, кто знал Гавриила достаточно долго, чтобы различать нюансы его речи и поведения.

Азраил не ответил сразу, просто смотрел на Гавриила теми бездонными чёрными глазами без какого-либо читаемого выражения на бледном лице. Тишина растянулась между ними неловко, наполненная невысказанным напряжением и старыми обидами, которые накопились за тысячелетия отсутствия общения.

Рафаэль, напротив, встал со стула быстро, подошёл к Азраилу с открытой улыбкой на усталом лице. Обнял брата без колебаний, несмотря на холод, который исходил от фигуры в чёрной робе. Азраил застыл в объятии на мгновение, не привыкший к физическому контакту после столетий одиночества среди мёртвых, потом осторожно ответил, положив костлявые руки на спину Рафаэля.

— Брат, — сказал Рафаэль тепло, отступая, но держа руки на плечах Азраила. — Как давно мы не встречались. Тысячелетия прошли с последнего раза, когда видел тебя в Серебряном Городе перед твоим уходом. Ты выглядишь хорошо, несмотря на странный выбор внешности и места обитания.

Азраил позволил себе слабую улыбку, не такую хищную и пугающую, как обычно, а почти человеческую в своей простоте.

— Ты тоже выглядишь хорошо, Рафаэль, — ответил он тихо. — Измотанным от постоянного лечения, но хорошо. Твоя работа с ранеными продолжается без остановки, вижу по следам на одежде и энергетической сигнатуре истощения вокруг тебя.

— Работа никогда не заканчивается, когда есть страдающие, — Рафаэль пожал плечами. — Но это моя функция, моя цель, то, для чего был создан. Не могу остановиться, пока есть те, кого могу исцелить.

Гавриил наблюдал за этим обменом молча, не вставая со стула, не предлагая собственных приветствий или объятий. Его поза оставалась закрытой, руки лежали на барной стойке, пальцы обхватывали стакан виски, который был почти пуст теперь. Лицо сохраняло ту же маску вежливости.

Я понимал источник этого напряжения между Гавриилом и Азраилом. История между ними была долгой и сложной, наполненной философскими разногласиями и личными конфликтами, которые никогда не были разрешены до конца. Гавриил был Архангелом Надежды и Воскрешения, тем, кто верил в возможность возвращения жизни даже после смерти. Азраил был полной противоположностью, воплощением окончательности Смерти, убеждённым, что переход должен быть односторонним, без возвращения назад.

Их функции были противоположными по самой природе, и это создавало трение, которое не исчезло даже после того, как оба ушли из Серебряного Города и перестали выполнять указания Отца. Старые убеждения и конфликты не растворялись просто от времени или физического разделения.

Я решил не акцентировать внимание на этом напряжении, просто материализовал несколько кресел в свободном углу клуба вдали от других посетителей. Энергия сформировала мебель из воздуха, простую, функциональную, без украшений. Четыре кресла расставились в круг автоматически, приглашая сесть и обсудить то, что требовало обсуждения.

— Садитесь, — сказал я братьям. — Нужно поговорить о следующих шагах. Азраил согласился помочь, убедился в реальности угрозы. Теперь остаётся собрать последних двух. Уриила и Ремиэле. Потом можем планировать координированный ответ на вторжения Системы.

Рафаэль сел первым, выбрав кресло справа от меня. Азраил последовал за ним, занял место, напротив. Гавриил колебался дольше всех, смотрел на круг кресел с выражением, которое было трудно интерпретировать. Потом вздохнул, допил остаток виски одним глотком, поставил стакан на барную стойку и подошёл к нам медленно.

Он сел на оставшееся кресло слева от меня, максимально далеко от Азраила в пределах круга. Поза была напряжённой, спина не касалась спинки кресла, руки лежали на подлокотниках жёстко. Взгляд был направлен куда-то в сторону, не встречался с глазами Азраила напрямую.

Молчание повисло между нами тяжёлое. Музыка в клубе продолжала играть, саксофон выводил сложные импровизации, но звук казался далёким и приглушённым, как будто барьер отделял наш круг от остального мира. Я неосознанно создал небольшое искажение пространства вокруг нас, изолирующее разговор от посторонних ушей и глаз.

Рафаэль нарушил тишину первым, как часто делал в подобных ситуациях, когда другие братья молчали из-за гордости или старых обид.

— Михаил рассказал мне о Системе и вторжениях, — начал он спокойно. — Я видел результаты их действий собственными глазами, лечил раненых после одной из атак. Угроза реальна и серьёзна, это не преувеличение или паника. Нужен координированный ответ всех нас, иначе Творение будет уничтожено по частям, мир за миром.

Гавриил кивнул медленно, не отрывая взгляда от точки на стене, напротив.

— Я понимаю серьёзность ситуации, — сказал он тихо. — Михаил убедил меня во время нашего первого разговора. Просто не ожидал, что придётся работать вместе с некоторыми из братьев снова. Думал, что дни совместных действий закончились, когда Отец замолчал и каждый выбрал свой путь.

Последние слова были сказаны с лёгким акцентом, намёк был очевиден для всех в круге. Гавриил имел в виду Азраила, говорил о нём, не называя напрямую. Брат смерти не отреагировал на провокацию, просто продолжал сидеть неподвижно, чёрные глаза смотрели в никуда, лицо оставалось бесстрастным.

— Личные разногласия не важны перед лицом угрозы такого масштаба, — вмешался я твёрдо, прежде чем ситуация могла обостриться дальше. — Мы братья по созданию, служили одной цели миллиарды лет. Философские различия и старые конфликты должны быть отложены до момента, когда Творение будет в безопасности. Потом можете вернуться к спорам о природе смерти и воскрешения, если это всё ещё будет казаться важным.

Гавриил повернул голову, посмотрел на меня наконец. В глазах было что-то похожее на обиду или разочарование.

— Ты изменился, Михаил, — сказал он, повторяя слова Рафаэля из более раннего разговора. — Раньше ты не командовал братьями, не диктовал, что важно, а что нет. Ты стоял у Трона, следовал указаниям, но не вмешивался в дела других. Что произошло, что заставило тебя взять на себя роль лидера внезапно?

Вопрос был справедливым, я задавал его себе несколько раз за последнее время. Что действительно изменилось во мне, что заставило покинуть мысленно Трон после миллиардов лет ожидания, начать действовать по собственной инициативе, собирать братьев против их воли или желания?

— Необходимость