По горам и пустыням Средней Азии - Владимир Афанасьевич Обручев

За кишлаком Зер-булак мы выехали из владений Бухарского эмира в пределы русского Туркестана. Таможенный чиновник пропустил нас без осмотра багажа, удовольствовавшись заявлением, что мы не везем чая, сахара и английской кисеи, купленных в пределах Бухары.　

В Самарканде я остановился в доме, занятом управлением постройки для приезжающих по делам и местных служащих. Русская часть города в это время состояла из нескольких широких немощеных улиц, обсаженных большими деревьями вдоль арыков, проложенных по обеим сторонам и заменявших колодцы и водопровод. Дома вдоль улиц были одноэтажные, окруженные большими участками сада. Азиатская часть имела совершенно такой же характер, как и в Бухаре: оживленные узкие торговые улицы с лавками, харчевнями, мастерскими и чайхане, переполненные народом, и пустынные остальные, также узкие и кривые, окаймленные глинобитными стенами с редкими калитками или воротами, с неровным полотном, покрытым пылью и всякими отбросами. Серое однообразие глинобитных построек скрашивалось несколькими большими и красивыми мечетями с их высокими башнями, в том числе мечетью с могилой Тамерлана.　

Меня познакомили с капитаном Борщевским, который интересовался минералами и за время своей службы в разных местах Туркестана собирал сведения о месторождениях полезных ископаемых и образчики их. Он предложил мне осмотреть известные ему месторождения бирюзы, графита и нефти в горной цепи Кара-тюбе, расположенной недалеко к югу от Самарканда и составляющей западный конец хр. Зеравшанского.　

В одну из поездок Борщевский сам был проводником. Мы поехали на юго-запад от города по оазису, а затем по степи к горам, здесь уже невысоким, довольно скалистым и безлесным. Месторождения оказались неинтересными. Зерна и примазки бирюзы в кремнистом сланце были очень редко рассеяны и имели не голубой цвет, который ценится в этом камне,　а зеленый. Графит представлял только прожилки в таком же сланце. Разведка, может быть, обнаружила бы большее количество и лучшее качество этих минералов на глубине, но у меня не было ни средств, ни поручения вести разведку. Я описал эти месторождения, но, насколько знаю, они до сих пор не разрабатываются по своей незначительности.　

Во время этой поездки капитан ехал на своей серой в яблоках великолепной лошади особым аллюром, который он называл «хода» и который еще приятнее иноходи. Я ехал крупной и тряской рысью и все-таки отставал от этой ходы.　

Во вторую, более далекую поездку Борщевский не мог ехать сам и послал со мной одного узбека в качестве проводника. Я взял своего татарина с вьючной лошадью, и мы поехали втроем верхами. Дорога шла на юг по каменистой степи, затем по гранитным предгорьям хр. Кара-тюбе, здесь значительно более высокого и уже украшенного свежим снегом. Мы поднялись на перевал Тахта-карача, высотой около 1650 м, на котором обратили на себя внимание кучи мелких камней и навязанные на ветках соседних кустов красные, синие, зеленые и желтые лоскутки. Проводник объяснил, что в горной Бухаре принято приносить на каждый перевал камень, поднятый в дороге на подъеме, и складывать его в общую кучу, а также отрывать от своей одежды лоскут и привязывать его на ветке куста. Это — приношения Аллаху за благополучный подъем. Позже в Монголии я видел совершенно аналогичное явление в виде «обо», сложенных из камня на перевалах, и тряпок и конских волос, навязанных на кусты или на палки, воткнутые в «обо», в благодарность горным духам за успешный подъем. Таким образом, у мусульман Бухары и буддистов Монголии оказалось одинаковое проявление благодарности за подъем на перевал, очевидно в качестве пережитка более древних верований, когда человек населял небо и землю добрыми и злыми божествами. С перевала открылся великолепный вид на живописные долины р. Карши-дарьи и ее притоков, ограниченные на юге снеговой цепью Хазрет-и-Султан. Это была горная Бухара, Шехрисебское бекство, богатое зеленью и чистой водой, в противоположность низменной Бухаре с ее песками, пустынной степью и арыками с грязной водой, которую мы видели по дороге от Аму-дарьи до Катты-кургана.　

После крутого спуска с перевала дорога шла вверх по долине одного из верховьев р. Карши-дарьи — по кишлакам, полям, садам и виноградникам, прерываемым только кое-где скалами или участками крутого склона, неудобными для возделыванья. Переночевав в кишлаке Кайнары у старшины, который угощал нас русской водкой и пил ее сам, утверждая, что Магомет запретил мусульманам пить виноградное вино, но не водку, мы перевалили на следующий день в другую долину и увидели в одном ущелье среди гранитных скал ручеек с железистой водой, покрытой черными пленками, которые были приняты за нефть, и так было сообщено Борщевскому. Выше ущелья нам показали священный бассейн с тепловатой слабощелочной водой, окруженный деревьями; сюда приезжали больные ломотой и лихорадкой со всего бекства, купались в бассейне и получали облегчение. К вечеру мы поднялись по предгорьям Хазрет-и-Султана, сложенным из пород кирпично-красного цвета, в кишлак Шир-назар, где были известны признаки «горящей воды», как туземцы называли нефть.　

Мы остановились у старшины кишлака, который принял нас недружелюбно и спросил, зачем мы приехали.　

Посмотреть горящую воду, которая вытекает на ваших полях, — ответил я.　Зачем она нужна вам? — спросил старшина, которого сопровождало несколько стариков из числа жителей кишлака. — С тех пор как эта вода появилась на наших полях, нас постигли разные напасти. Бек Шехрисебса узнал, что мы показали одному русскому офицеру эту священную воду, которую Аллах послал нам для излечения от болезней. За это он арестовал нашего старшину, бил его палками и бросил в тюрьму, а нас обложил штрафом. Я — новый старшина, и если бек узнает, что опять приезжали русские, он еще раз накажет нас. Я очень прошу вас именем пророка не ходить к священной воде и завтра уехать назад.　

Окончив эту речь, старшина и его спутники удалились. Мой проводник, данный Борщевским, объяснил мне, в чем дело: бек знает, что горящая вода очень нужна русским для шайтан- арбы, которую они строят до Самарканда; он боится, что из Ташкента пришлют русское войско и отнимут у эмира все Шехрисебское бекство.　

Утром я заявил старшине, что должен посмотреть священную воду, так как послан для этой цели. Старшина ответил, что он не даст мне ни проводника, ни лопат для копания земли и донесет о посещении беку.　

Источники нефти мы нашли без труда, спустившись с холмов, где стояли дома кишлака, на поля. В нескольких ямах на поверхности воды выделялся пузырьками горючий газ и скоплялась нефть в виде черной пленки. На краю самой большой ямы лежала деревянная ложка для собирания нефти, несколько кусков каменной соли и горсть пшена.　

Это приношения жителей, —