По горам и пустыням Средней Азии - Владимир Афанасьевич Обручев

пояснил проводник. — Они нефть не жгут в светильниках, считая это грехом, но мажут ею разные язвы и лечатся от лихорадки и ломоты. За сбор этого лекарства они жертвуют Аллаху соль и пшено.　

Мы взяли в бутылку пробу нефти и вернулись в кишлак, где в доме старшины застали уже чиновника бека, приехавшего по вызову. Это был мирахор (шталмейстер бека), толстый человек в пышном халате и белой чалме, который сидел на ковре с нагайкой в руках, тогда как старшина и старики почтительно стояли у дверей.　

Чтобы избавить старшину и жителей кишлака от новых взысканий, я, через проводника, сообщил мирахору, что горящей воды слишком мало, чтобы стоило ее добывать, и что ему нечего опасаться нашествия русских на владения бека. Мирахор, видимо, остался очень доволен и сейчас же уехал, а мы после завтрака, не торопясь, отправились в обратный путь в Самарканд.　

Этой поездкой закончились в 1887 г. мои исследования. Была уже вторая половина ноября, и я выехал обратно в Тифлис, где провел три зимних месяца, во время которых выполнил еще две экскурсии вместе с моим товарищем по институту Берманом, который осматривал разные месторождения полезных ископаемых в Закавказье по поручению одного лица, посредника капиталистов по организации горнопромышленных предприятий. Мы съездили на юг, в горы Малого Кавказа, для ознакомления с серебро-свинцовым месторождением, а затем на запад, в Гурию, для осмотра выходов нефти. Последняя поездка была очень интересной. Мы ездили по густым лесам в долине р. Риона, где на деревьях, подобно лианам, вился виноград изабелла, ночевали в замке какого-то грузинского князя на вершине горы, видели слабые выходы нефти в ямах среди кукурузных полей и закончили экскурсию ночной поездкой по берегу Черного моря, чтобы выехать к станции железной дороги и вернуться в Тифлис.

Глава X

ВВЕРХ ПО АМУ-ДАРЬЕ И НА КЕЛИФСКИЙ УЗБОЙ

В начале марта 1888 г. я в третий раз приехал в Чарджуй. Чтобы закончить общее изучение Закаспийской низменности, мне необходимо было еще познакомиться с долиной р. Амударьи и с двумя «Узбоями», т. е. ложбинами, которые считались старыми руслами этой реки, именно Келифским на юго-востоке и Балханским на северо-западе. Чтобы попасть на эти Узбои, нужно было миновать большие пески; поэтому целесообразнее было купить верблюдов для багажа, которые в качестве вьючных животных в пустынях предпочтительнее лошадей. Каждый верблюд несет вдвое больше груза, чем лошадь, не требует сена и овса, а довольствуется скудным подножным кормом, растущим на песках, и может обходиться без водопоя в течение двух-трех дней.　

Поэтому на базаре в Чарджуе я купил трех верблюдов и двух верховых лошадей, нанял молодого армянина в качестве конюха и повара и пожилого туркмена, знавшего дорогу вверх по Аму-дарье, для ухода за верблюдами. Были куплены также два небольших бочонка для воды на случай необходимости ночлега в безводном месте и сшита палатка из солдатского сукна в виде четырехгранной пирамиды с основанием в квадратную сажень, державшаяся на одной центральной палке. Это была простейшая форма палатки, вмещавшая только двух человек. Ее сшил мне собственноручно один из мелких подрядчиков при железной дороге, занятый на постройке моста через Аму-дарью.　

Долина среднего течения этой реки от г. Чарджуя до границы Афганистана, которую предстояло мне осмотреть, имеет от 6 до 10–12 км ширины и ограничена с востока, т. е. справа, невысокими увалами из третичных песчаников и глин, частью перекрытыми сыпучими песками. С запада, т. е. слева, господствуют сыпучие барханные пески, подобные тем, которые описаны мною выше и пересечены железной дорогой между станциями Репетек и Чарджуй; увалы из третичных пород здесь большей частью скрыты под этими песками. Дно долины занято главным руслом реки с ее рукавами и многочисленными островами и тугаями, т. е. культурной землей с кишлаками, пашнями, бахчами, садами и пустырями, развитыми главным образом на низменном левом берегу Аму-дарьи (рис. 16 и 17).　

Рис. 16. Долина р. Аму-дарьи в районе Дарганата: намывные острова и мели, вдали высоты правого берега из третичных отложений (фото И. М. Островского)

Рис. 17. Тугай на дне долины р. Аму-дарьи на поверхности первой террасы (фото А. И. Шастова)

Мы направились вверх по долине, по тугаям левого берега, которые для геолога представляли мало интереса ввиду редкости выходов третичных отложений; меня, конечно, манили третичные увалы правого берега, которые видны были вдали. Но попасть к ним было невозможно — пришлось бы переправляться туда и обратно через широкое русло реки и ее рукава. Аму-дарья вброд непроходима по своей глубине, а переправы на каюках имелись в очень немногих местах. Поэтому я решил совершить обратный путь на лодке, чтобы осмотреть увалы правого берега, тогда как при проезде с караваном по левому берегу пришлось ограничиться изучением четвертичных отложений — песков и глин, слагающих дно долины, и скоплений сыпучего песка, получающихся при их развевании и засыпающих местами дома, сады и пашни туркмен, населяющих эту долину и орошающих свои сады и пашни арыками, выведенными из Аму-дарьи. Главный материал для развевания дают многочисленные отмели и голые острова между рукавами реки, которые обнажаются во время маловодья и представляют обширные песчаные площади.　

От Чарджуя до г. Керки около 200 км; мы сделали этот путь в пять дней, ночуя на постоялых дворах, так как на пашнях, бахчах и в садах тугая нельзя было пасти лошадей и верблюдов, а воду для чая пришлось бы брать из арыков, т. е. пить амударьинескую воду цвета кофе с молоком от содержащегося в ней ила.　

Город Керки, принадлежавший Бухаре, как и все кишлаки в долине Аму-дарьи, состоял из двух частей — бухарской и русской. В первой обращала на себя внимание плоская гора, поднимавшаяся на левом берегу реки из слоев красноватого песчаника; на ней находились дворец бека и часть города. Эта гора составляла прежде одно целое с горами Фелизидан и Керкичетау, расположенными на правом берегу Аму-дарьи, которая обтекала их с запада, а затем проложила себе ущелье шириной в 900 м через горы, оставив одну из них на левом берегу. Ниже бухарского города, среди тугая, расположился недавно выстроенный русский город с чистенькими белыми глинобитными домиками офицеров и длинными казармами, в которых стояли батальон, батарея артиллерии и две сотни казаков. Я нашел приют в одном из офицерских домиков. Начальник гарнизона полковник Шорохов принял меня очень любезно и обещал дать проводника в глубь песков, к Узбэю. Это был человек высокого роста, с