Из тьмы. Немцы, 1942–2022 - Франк Трентманн

что, как и любой другой получатель социального обеспечения, он имеет право на шестимесячную поддержку в оплате аренды, пока ищет более дешевый дом. Дело стало знаменитым, его подхватил таблоид Bild (“он смеется над нами”), последовали телевизионные ток-шоу и даже обсуждение в парламенте112. Когда Шрёдер настаивал на том, что никто не имеет права на лень, он использовал широко распространенные настроения. Реформы Харца положили таким привилегиям конец. “Рольфу из Флориды” пришлось вернуться на родину и довольствоваться “базовым социальным обеспечением” (Grundsicherung).

Однако насколько “базовой” должна быть такая поддержка? Это был острый вопрос. Если установить ее слишком низкой, это нарушит принцип социальной солидарности, если слишком высокой – саботирует принцип заслуг. Для христианских демократов не было никаких сомнений в том, что работа должна окупаться: тот, кто встает утром, чтобы пойти на работу, должен знать, что, когда он вечером вернется домой, у него в кошельке будет больше денег, чем у соседа, который не работал. Сокращение пособий по безработице вызвало массовые протесты: на пике их популярности в августе 2004 года на улицы вышло около 200 тысяч человек. Для многих старая система, согласно которой безработный продолжал получать 60 % своей прежней заработной платы, была правом, которое они заработали годами вкладов, а не социальным пособием. Неудивительно, что наиболее активными были группы, которые могли потерять больше всего. Те, кто ранее получал социальные пособия (Sozialhilfe), напротив, выигрывали от реформ, поскольку теперь они были охвачены медицинской страховкой.

В 2010 году, через год после мирового финансового кризиса, Конституционный суд постановил, что ставки, по которым рассчитывались пособия, были настолько низкими, что нарушали конституционное право на достойную жизнь (статья 1, параграф 1) и принцип социального государства (статья 20, параграф 1). Лидер либералов Гидо Вестервелле предупреждал, что страна находится на грани “позднеримского упадка” и скоро никто не станет ходить на работу113. Для других соответствующий урок истории имел место недавно – им было спасение банков. Оливеру Кюстеру было пятьдесят семь лет, он был холост и получал новое пособие по безработице. После оплаты счетов у него, квалифицированного механика, каждый месяц оставалось 320 евро на жизнь, “немного”, по его словам, но, по крайней мере, у него была крыша над головой и ему не приходилось идти на преступление, чтобы выжить. Как и многие в его положении, он устроился на неполный рабочий день с оплатой 1,50 евро в час – он надеялся купить на эти деньги самокат, чтобы вернуть себе мобильность. Он был рад существованию Sozialstaat. Что его возмущало, так это двойные стандарты, по которым государство распределяло деньги. Когда крупные банки обанкротились, их спасли с помощью миллиардов евро – “но когда маленькому получателю Hartz IV причитаются лишние 10 евро, это огромная драма. Я этого не понимаю. Надо высказаться и дать отпор”114.

Битва переросла в санкции. Санкции существовали и до реформы Харца, но (по сравнению с Великобританией или Данией) они использовались только в качестве крайней меры – например, пятидесятилетней женщине приостановили выплату пособий, когда она сперва решила, что для женщины неприемлемо приходить на собеседование в семь утра, а затем отклонила предложение работы, предполагающей помощь с покупками старикам, потому что, по ее мнению, это было бы безответственным, так как у нее не было опыта работы в сфере ухода115.

Реформы Харца следовали в русле более широкого европейского стремления “активизировать” претендентов на получение пособий, превратив их в людей, ищущих работу. Вместо системы поддержки система социального обеспечения должна была стать трамплином. Налоговые льготы и переподготовка помогли бы людям прыгнуть выше: домохозяйствам было предложено запускать стартапы и превращаться в “Familien-AG” (семейные фирмы), мини-версии Mittelstand. Санкции должны были держать их в напряжении, и их “дозировку” корректировали, как таблетки. Но даже тогда Германия не была особенно жесткой. В 2016 году под санкции попали “всего” 134 тысячи человек – даже не каждый тридцатый получатель пособий Харца. Великобритания наказывала в три раза больше, жестче оказались и Португалия, Хорватия и Эстония. Более того, большинство санкций были мягкими – в среднем они могли стоить получателю вычета в размере 108 евро в месяц – и только 8 % из этой суммы взимались за отказ устраиваться на работу. Тем не менее размер пособия повторным правонарушителям мог быть сокращен на 60 %116.

Такая судьба постигла безработного в Тюрингии, когда в 2014 году он отклонил предложение о работе на складе несмотря на то, что у него было специальное образование в области складского хозяйства и логистики, – вместо этого он хотел работать в сфере продаж. Центр занятости сократил ему пособие сначала на 30 %, затем еще на 30 %. Мужчина подал в суд и заявил, что сокращения являются нарушением Конституции. Социальный суд в Готе (Тюрингия) согласился и передал дело в Конституционный суд.

Государство утверждало, что личные интересы человека необходимо соотносить с интересами общества в целом, которое платило за его льготы: этот человек был обязан устроиться на работу, даже если она не входила в круг его любимых занятий. Истец и судья, напротив, ссылались на основные права, закрепленные в Конституции. Одним из них было право выбора профессии (статья 12, параграф 1). Другими – гарантия “человеческого достоинства” (статья 1, параграф 1), “право на жизнь и физическую свободу” (статья 2, параграф 2) и принцип, согласно которому Германия является “социальным государством” (статья 20, параграф 1). В совокупности, как утверждал судья Готы, это означает, что каждый гражданин имеет право на “минимум, необходимый для достойной жизни” (menschenwürdiges Existensminimum), и это включает в себя как его социальное и культурное существование, так и физическое. Когда центр занятости сократил базовое обеспечение мужчины сначала с 391 до 274 евро, а затем всего до 235 евро, он лишился этого минимума. Защитники санкций утверждали, что без этого люди не обратились бы за помощью, которая им необходима, чтобы встать на ноги. Судья установил: они только усиливали уязвимость истцов. Были случаи, когда попавшие под санкции люди кончали с собой, умирали от недоедания или были вынуждены заниматься проституцией. Возражение, что санкции нужны для защиты необходимого минимума налогоплательщиков, было отвергнуто как не имеющее ничего общего с богатством страны. В любом случае недопустимо противопоставлять одно человеческое достоинство другому117.

В 2019 году Конституционный суд наконец вынес решение по этому делу. С одной стороны, суд принял широкую точку зрения на необходимый минимум и признал сокращение на 60 % неконституционным. “Человеческое достоинство… не может быть утрачено даже из-за якобы «недостойного» поведения”. С другой стороны, он выступил в защиту сокращения на 30 %. Пока