Кинжальщики. Орден низаритов без легенд и мифов - Вольфганг Викторович Акунов

силой, имевшей мало общего с Фатимидами и с интересами последних (что лишний раз доказывает неверность утверждений об их идентичности и взаимной поддержке). Вследствие ожесточенных боестолкновений с карматскими радикалами, Фатимиды решили воздержаться от проникновения в центральные области Ирака и Ирана.

Вполне естественно, буидские «шаханшахи» также не были намерены отказаться без сопротивления от своих завоеванных в ходу упорной борьбы позиций в Ираке. Буиды-Бувайхиды были шиитами умеренного, «двенадцатеричного» толка, и потому – «естественными» противниками измаилитов-Фатимидов. Бунды были, несомненно, могущественными и амбициозными властителями, не мыслившими об отказе от подчиненных им областей в пользу соперничавшей с ними, да еще измаилитской, династии Фатимидов. На севере оправившаяся от поражений православная Ромейская Василия, переживавшая период очередного возрождения своего военно-политического могущества, наступивший после предыдущего многолетнего периода упадка, энергично противилась попыткам Фатимидов расширить зону своего влияния в северном направлении. И потому Фатимиды, чьи «даисы», высланные во все концы земли проповедовать «благую весть», проникали даже далеко на восток, добиваясь определенных успехов в создании во многих районах этих отдаленных земель отдельных «очагов измаилизма» (впрочем, достаточно изолированных), ощущали себя зажатыми, как в железные тиски, между «безбожными» карматами, «двунадесятниками»-Бундами и «многобожниками»-ромеями. Дальнейшему расширению фатимидекой державы препятствовал целый ряд реальных и потенциальных противников, обладавших, как по отдельности, так и вместе взятые, внушительной военно-политической мощью.

Апогея своего военно-политического могущества измаилитский халифат Фатимидов достиг в конце X века, при халифе аль-Азизе Биллахе. В годы своего правления этот халиф проявлял большую религиозную терпимость по отношению к проживавшим в его владениях христианам. Возможно, эта терпимость к христианам объяснялась тем, что аль-Азиз был женат на христианке. Под его властью христиане могли делать успешную служебную карьеру, достигая самых высоких должностей. Что наверняка вызывало недовольство некоторых подданных религиозно терпимого халифа, исповедовавших мусульманскую веру. Но, с другой стороны, Миер под фатимидской властью превратился в процветающую и богатую страну с высоким уровнем благосостояния, невиданного египтянами со времен Античности. Александрия (или, по-арабски, аль-Искандария) снова превратилась в один из величайших портовых городов Средиземноморья. К тому же к описываемому времени наметилась тенденция перемещения основных торговых путей с прежнего, сухопутного направления, через Ирак, к Красному морю и Миеру, что шло на пользу Фатимидам, а не суннитским правителям, упускавшим торговую выгоду, получаемую ими прежде. Росту благосостояния фатимидского Миера, в решающей степени, способствовало создание им мощного и многочисленного флота, являвшееся одной из главных целей династии Фатимидов, начиная с самых ранних лет ее правления. Наличие такого флота позволило Фатимидам завладеть островом Сицилией, отнятым египетскими измаилитами у Ромейской Василии. Базируясь на Сицилии и в других изолированных анклавах – например, на части средиземноморского побережья, принадлежащей ныне Франции – мусульманские морские разбойники на протяжении длительного времени беспокоили своих христианских соседей, постоянно становившихся жертвами грабительских набегов египетских пиратов.

В силу всех этих факторов, в руках Фатимидов скапливалось все больше богатств. Однако некоторые особенности, или аспекты, правления халифа аль-Азиза создали, вместе взятые, после его смерти, немалые сложности и трудности его наследникам. Подобно аббасидским халифам-суннитам Багдада, аль-Азиз стал набирать в свое войско тюрок – прирожденных воинов, воинственных, строптивых и свободолюбивых, в скором времени начавших конфликтовать с берберами, отличавшимися аналогичными качествами и составлявшими до тех пор основное ядро вооруженных сил фатимидских халифов. Вскоре между находившимися на службе у Фатимидов тюркскими и берберскими воинами стали вспыхивать вооруженные конфликты, положившие начало процессу разложения вооруженных сил измаилитского халифа Миера. В то же время религиозная терпимость аль-Азиза, хоть и сблизила его со своими христианскими подданными, вызывала все возрастающее недовольство подданных мусульманских. Сын аль-Азиза, принявший, после смерти своего отца-«либерала», бразды правления и «тронное» имя аль-Хаким (под которым он и вошел в историю), став халифом, внес немалое смятение в фатимидский мир. Если верить сохранившимся источникам, этот «безумный халиф» Абу Али Мансур ибн аль-Азиз аль-Хаким би-Амр Аллах (таково было его полное имя) как будто старался свести на нет итоги предыдущего правления и уничтожить все плоды либерального и толерантного курса своего отца.

На момент смерти фатимидского халифа аль-Азиза в 996 году, его сыну было всего одиннадцать лет. В столь юном возрасте мальчик, естественно, не в состоянии был исполнять обязанности халифа. И потому визирь – глава правительства – скопец (кастрат, каженник, евнух) Барджаван (родом, подобно Джавхару аль-Руми – христианский раб с Сицилии, принявший ислам в его шиитской форме) взял на себя все тяготы правления вплоть до момента достижения мальчиком возраста, позволявшего ему править самостоятельно. Визирь Барджаван был жестоким, властным и высокомерным человеком, с нескрываемым презрением относившимся как к малолетнему халифу, так и к подданным последнего. Он прилюдно называл аль-Хакима «ящерицей» и пользовался любым предоставлявшимся ему поводом унизить юного халифа. Подобными действиями всемогущий евнух, сам того не зная, готовил себе незавидную участь, фактически заранее подписывая себе смертный приговор, ибо халиф помнил все нанесенные ему с детства обиды и со временем превратился в человека, весьма опасного для всех своих обидчиков и недоброжелателей.

Достигнув подросткового возраста, аль-Хаким организовал дворцовый переворот, давший ему реальную власть, и покарал всех, кто «мыслил о нем злое». Одной из первых жертв переворота стал зловредный визирь Барджаван, заколотый кинжалом в халифском саду. Дошедшие до нас сведения о дальнейших годах правления аль-Хакима кажутся во многом сомнительными и недостоверными, хотя известно, что он стал фигурой, сыгравшей важную роль в развития измаилизма. Новый фатимидский халиф представлялся современникам мрачной и зловещей личностью. Он нажил себе множество врагов и фактически предрешил своей судьбой и своим поведением грядущее неизбежное падение Фатимидской династии. После ее свержения, многие успехи и достижения Фатимидов стали сознательно замалчиваться, история их правления – переписываться. Большинство дошедших до нас сведений о Фатимидах были сообщены потомству историками, откровенно враждебными Фатимидам и вообще измаилитам. В особенности это относится к фигуре аль-Хакима, ошельмованного своими недоброжелателями как «безумец на престоле». Большинство из того, что нам известно об аль-Хакиме, вышло из-под пера представителей религиозных кругов, негативно, а то и с откровенной, неприкрытой ненавистью относившихся к нему и ко всему, что он делал и во что верил. Поэтому необходимо с крайней осторожностью относиться к тому, что было написано о «безумном халифе» представителями этих непримиримых в своей ненависти к нему и к его памяти кругов.

С учетом всех этих оговорок, аль-Хаким, невзирая на возведенные на него ненавистниками наветы, представляется, несомненно, неординарной личностью с сильным характером. Стремясь компенсировать ущерб, причиненный, по мнению молодого халифа, истинной вере и единству «уммы» его чрезмерно «либеральным» отцом, аль-Хаким явно «перегнул палку» своей религиозной политики в противоположном направлении. Христиане и другие «гяуры»-иноверцы были