Тигран Великий - Тигрис Рафаэль

– Ничего, Соломон, моя кровь вдвойне сильна. Она то и даст здорового наследника. Как говорят в Риме – Natura appetit perfectum. Ты, как образованный человек знаешь, что означают эти слова? – спросил Тигран.

– Природа стремится к совершенству, – перевёл я латинское изречение.

– Вот именно! У меня будет совершенный внук, – продолжал царь и добавил с восхищением, – я даже придумал ему отличное армянское имя – Аршам.

– Одумайся! Ты жестоко поступаешь со своей дочерью! – не выдержав, вспылил я.

– Ты слишком молод, чтобы учить меня! Мальчишка! Я не желаю более разговаривать с тобой!

Царь прикусил щёку изнутри, а это был явный признак начинающегося гнева.

Меружан, который сидел между нами, тихонько шепнул:

– Я тебе потом всё объясню, Соломон, а сейчас замолчи.

Я успокоился и более не тревожил никого.

Покончив с едой, Тигран встал и направился к выходу.

– Ночевать у тебя мы не будем, – бросил он всполошившемуся Михрану и приказал: – накормишь моё войско до отвала.

Михран склонил голову в знак покорности.

– Когда изволит великий царь царей назначить помолвку? – спросил он.

– Я пришлю тебе гонца, – коротко отрезал Мецн.

Мы покинули дворец сатрапа и зашагали по ночному городу. Прохлада вполне располагала к пешим прогулкам. Вскоре мы подошли к дому, построенному в классическом эллинском стиле.

Дом имел уютный внутренний дворик с фонтаном посередине. Вокруг разместились подсобные помещения и комнаты для прислуги. Вход в хозяйские покои знаменовал небольшой портик и далее вдоль длинного коридора располагались спальные комнаты. Коридор выходил в другой внутренний дворик, уже меньших размеров. Там посередине вместо фонтана находился бассейн. Вокруг опять были различные комнаты, а также купальни.

– Чей это дом? – спросил я.

– Царя Великой Армении! – напыщенно ответил Меружан.

– Тебе нравится этот дом? – спросил Мецн.

– Очень! Уютно и отделано со вкусом! Но…

– Хочешь сказать, что слишком скромно для царя царей?

– Именно, – ответил я, улыбаясь, – слишком обыденно.

– Для этого дома, Соломон, размеры не имеют значения. Как, по-твоему, кому он раньше принадлежал?

– Понятия не имею.

– Ну же, Соломон. Для кого могли построить этот особняк греческого стиля на бывшей земле Ассирии?

– Возможно, для какого то знатного грека?

– Бери выше.

– Одного из полководцев Завоевателя?

– Ещё выше.

– Неужели!!!!

– Да, Соломон. Солдаты построили этот дом для Александра Македонского, чтобы тот на обратном пути из Индии смог здесь переночевать. Но этого не произошло. Приказав отстроить Эдессу, Завоеватель уже никогда сюда не возвращался. Когда я вошёл в город, мне сразу приглянулся этот уютный дом. За долгие годы он порядком обветшал, однако не утратил свою привлекательность. Я велел его отреставрировать, подновить, и теперь он опять приобрёл былую прелесть. Присмотрись, Соломон, и ты найдёшь отпечаток времени в каждом из его камней.

Я стал внимательно осматривать добротные стены дома.

– Они, и правда, хранят в себе память давно минувших дней! – произнёс я.

Мецн с интересом наблюдал за мною, и с его уст не сходила восторженная улыбка.

– Я дарю этот дом тебе! – вдруг произнёс царь, и слова его прозвучали как гром среди ясного неба.

– Делать подобные подарки – удел Богов, – только и смог произнести я.

– Я твой царь, Соломон, а значит и Бог! Не век же тебе жить в моем дворце. Когда-нибудь ты захочешь уединиться, и это жилище, доселе никем не обжитое, пригодится в самый раз.

Уму не постижимо, – мне только что подарили дом, специально построенный для самого Александра Завоевателя! Слабо веря в случившееся, я перевёл взгляд на лица присутствующих.

Меружан украдкой улыбался, и было непонятно, рад он или позавидовал. А вот Шанпоч подошёл и по-дружески хлопнул меня по плечу:

– Ну что онемел, лекарь! Давай, благодари своего повелителя за столь щедрый дар.

Я опомнился и хотел высказать слова благодарности, но Мецн резко прервал меня:

– Молчи, Соломон, молчи! Я наперёд знаю, что ты сейчас скажешь. К тому же у этого подарка есть одно условие.

– Какое? – удивился я.

– Узнаешь утром, когда нотариус заявится, – ответил уклончиво царь и, решив поменять тему, обратился уже к советнику:

– Послушай, Меружан, у вас тут жил один слепой старец, ассириец. Если мне память не изменяет, он даже приходился тебе дальним родственником?

– Ты прав, Мецн. Есть такой старец.

– Есть – значит, жив, не умер до сих пор?

– Хвала Богам, жив!

– Как же его звали? Я запамятовал, – напрягся Тигран.

– Старика звали Аспурак.

– Точно, Аспурак, – обрадовался царь, – помнится, он подобно оракулу предсказывал судьбу.

– Ты прав, Мецн. Но тебя это тогда не заинтересовало.

– Тогда да, но сейчас на склоне лет мне интересно бы его послушать.

– Нет ничего проще, мой повелитель, – ответил Меружан.

Вскоре слуги привели во двор дряхлого старца. Полностью седые голова и борода сильно контрастировали с тёмным рубищем, висевшим на иссохшем теле. Глаза его слезились и были почти прикрыты, и поэтому он ходил с вытянутыми вперёд жилистыми руками.

Мецн подошёл к нему и стал внимательно его разглядывать.

– Здравствуй, старик, – сказал царь.

– Приветствую тебя, о великий царь царей, – узнал Мецна по голосу Аспурак.

– Я вижу, твоя жизнь не подвластна времени?

– Ты прав, повелитель. Боги забыли о моём существовании, предоставив мне прозябать в старости на этой бренной земле.

– Ты не прав, старик. Богам было угодно, чтобы твоя мудрость как можно дольше передавалась людям, ибо мудрость намного ценнее золота.

– Ты преувеличиваешь мой повелитель. Я настолько стар и немощен, что вряд ли смогу кому-нибудь быть полезен, – ответил старик.

– Не скромничай, Аспурак. Лучше поведай нам, какой срок жизни мне отпущен?

Старик призадумался. Его глаза оставались полузакрытыми, а жилистые руки висели по бокам, будто сломанные сучья деревьев.

– Несчастен тот, кто стремится загодя узнать время своей кончины, – произнес старик.

– Хорошо, – согласился царь, – тогда поведай нам, как я проведу остаток своих дней.

Аспурак поднял руки и положил на голову царя. Тигран, тревожно посмотрел на старца, но не посмел возражать.

– Я вижу тебя спокойным и умиротворённым, кормящим хлебом всё живое вокруг, – произнёс медленно Аспурак.

Тигран буквально впитывал каждое слово, и по его бегающим глазам я понял, что он полностью верит сказанному.

– Ты умрёшь в мире и спокойствии, и даже после смерти твой прах не потревожит никого.

Лицо царя выражало удовлетворение от сказанного. Старец стал прощупывать его царскую диадему и вдруг неожиданно для всех изрёк:

– Тебе придётся проститься с этим атрибутом земной власти.

Всё сказанное до этого момента было обнадеживающим и расплывчатым, но конкретика последних слов сильно встревожила царя. Его болезненное властолюбие не смогло стерпеть подобного пророчества.

– Уж не хочешь ли ты сказать, старик, что кто-то ещё при жизни лишит меня власти? – спросил, негодуя,