Тигран Великий - Тигрис Рафаэль

и Араратское царство были непримиримыми врагами. Стремясь ослабить своего соседа, Ассирия вела опустошительные войны. Но ассирийское могущество тоже было не вечным. Державу сгубили внутренние противоречия. Последний её оплот – царство Осроэны – ныне платит дань Мецну. Царю хочется навсегда искоренить оттуда ассирийский дух и потому он выдаёт свою дочь за сына Михрана.

– Но ведь он такой ущербный! – воскликнул я.

– Это даже к лучшему, – ответил спокойно Меружан, – это значит, что он долго не протянет, и тогда Сати станет единоличной царицей Осроэны и одновременно матерью наследного царевича, в жилах которого будет течь кровь Тиграна Великого. Вот тогда уже от некогда могущественной Ассирии останутся только воспоминания.

– Всё это великолепно! – согласился я, – но вы не учли одного, – этот немощный жених вряд ли способен зачать потомство. Говорю я это вам как лекарь.

– Не сможет. Я с тобой согласен.

– А наследник? Нам ведь необходим наследник. Царь даже придумал ему имя – Аршам.

Меружан лукаво посмотрел на меня и произнёс многозначительно:

– Земля армянская щедра на достойных богатырей.

Я удивлённо посмотрел на Меружана.

– Знай, Соломон. То, что тебя сейчас смущает, впоследствии может стать реальностью.

В столь поздний час я не очень уловил смысл услышанных слов и решил поменять тему разговора.

– Расскажи о себе, Меружан. Как случилось, что ты – ассириец – попал в ближайшее окружение царя Армении?

– Также как и ты, волею случая. Много лет назад царь охотился на льва в наших краях. Я – крестьянский сын, семи лет отроду – пас козу в поле. Царский егерь забрал её у меня и привязал как приманку к дереву. Блеянье несчастной козы, действительно, вскоре привлекло льва. Но я не испугался. Страх лишиться козы-кормилицы перевесил всё. Увидев льва, я что было мочи начал на него орать и размахивать палкой. Льву уже порядком поднадоел мой крик, и он был готов покончить сначала со мной, а затем и с козой, – когда подоспевший царь поразил животное своим мощным луком. Стрела попала ему в горло, и тот буквально захлёбнулся в собственной крови. Царя потрясло то, что я, мальчишка, не испугался хищника. После недолгих уговоров Мецн отвёз меня в столицу, вырастил и дал хорошее образование. С тех пор я – его верный слуга.

– Эту невероятную историю, про то, как сына продавца капустой за один талант продали царю, рассказывают мальчишки на каждом углу в Тигранакерте, – с усмешкой произнёс Шанпоч, – ну где ты видел, чтобы ребёнок семи лет при виде страшного льва принялся орать на него, словно бесстрашный Геркулес?

– А тебя, шут собачий, никто не просил вмешиваться! – рассердился Меружан.

– С тех пор торговцы на рынках ищут в качанах капусты маленького бесстрашного мальчика способного, как наш Меружан, напугать льва, – продолжал издеваться царский шут.

Мне самому эта история показалась маловероятной, и я, желая отвлечь Меружана от сальных шуточек Шанпоча, спросил:

– А с чего это царь проявил к тебе такую отеческую заботу. Неужели у него не было своих сыновей?

– Было и даже несколько. От дочери царя Понта только сыновья и рождались. Помимо упомянутого Зарэ были ещë двое – Арташес и Митридат. Но они погибли в малолетстве при странных обстоятельствах. Один утонул в пруду, а второй по неосторожности упал с высоты. Слуги, которые за ними ухаживали, были немедленно, по указанию царя, казнены. Царица, заподозрив неладное, увезла в Понт своего среднего сына – Тиграна. Там он вырос и воспитывался во дворце своего деда Митридата Евпатора. В результате мы получили неуправляемую личность. Ради власти он готов перешагнуть даже через собственного отца. Типичный понтийский отпрыск. Тигран старший и младший недолюбливают друг друга. Чтобы ещё больше удалить от себя сына, Мецн послал его наместником в Софену. С тех пор царевич больше не навещает столицу.

– Если я правильно тебя понял, царь всегда боялся и недолюбливал своих наследников.

– Ты понял правильно, Соломон, – тихо произнёс Меружан и продолжил вполголоса, – особенно если в наследниках течёт понтийская кровь. Они мечтают поскорее расправиться со своим царствующим родителем и сами сесть на трон. Это у них в крови. Например, мать царя Митридата, сирийская принцесса, в своё время отравила царственного мужа, чтобы единолично править Понтом. Она уже собиралась казнить самого наследника Митридата, но тот, будучи малолетним отроком, вовремя сбежал и до восемнадцати лет скрывался в горах, а затем, вернувшись, казнил собственную мать.

Я с огромным удивлением слушал страшный рассказ Меружана.

– Интересно, Меружан, отчего Мецн так недолюбливает парфян?

– А чего их любить? Хитрые, вероломные люди.

– Но эти пороки встречаются у всех народов, в том числе и у армян.

– Да, но ты не знаешь всей истории.

– Какой?

– А вот послушай. Много лет назад, когда царём был дед Мецна Арташес, Армения и Парфия вели войны из-за территории под названием «семьдесят долин». Это живописнейшая область включала в себя солёное озеро Капутан, провинцию Пайтакаран с выходом к Каспийскому морю и часть Васпуракана. Земля там богата солью, медными рудниками, сочными пастбищами и обширными степями. Оттуда открывался путь в самое сердце Армении – Араратскую долину с её крупными городами и столицей. Как видишь, территория семьдесят долин имела огромное как стратегическое, так и материальное значение для армянского царства.

Много раз воюющие стороны пытались придти к миру и согласию и даже скрепляли это письменно, однако всякий раз кто-нибудь из них нарушал договор, и война возобновлялась. Справедливости ради, надо отметить, что зачинщиком становился царь Арташес, который по характеру был очень воинственным, и потому, когда в очередной раз он предложил парфянам заключить мир, они отказались, ссылаясь на его систематическое вероломство. Чтобы раз и навсегда прекратить кровопролитие, парфяне решили взять в заложники наследника-Тиграна, которому тогда было всего девять лет. Царь парфян заявил, что в случае повторного нарушения перемирия он велит казнить царевича, однако при этом обещал содержать его в роскоши и сытости. Так наш Мецн ещё подростком очутился в почётном плену у парфян. Шли годы, однако парфяне не спешили возвращать заложника. Сам Тигран к этому времени подрос. Учителя из Греции дали ему отличное образование. Будучи от природы одарённым, он многому научился и многое осмыслил. Ему уже исполнилось сорок лет и, наверное, он остался бы навсегда в Парфии в качестве царевича-заложника, если бы однажды туда не пожаловал царь Понта Митридат.

Митридат вёл войну с Римом и нуждался в хорошем союзнике. Таковым могла бы стать Армения, но её трон пустовал. Царь Понта решил убедить парфян посадить Тиграна на армянский престол. Сперва парфяне не соглашались. Им было не выгодно