Большой пожар - Владимир Маркович Санин

– А не лучше ли шествие с факелами? – подумав, предложил Женька. – С факелами и с Костиными портретами! Витька-фотограф обещал штук десять сделать в нерабочее время.

– Я сегодня его встретила, – вздохнув, сказала Симка-Серафимка, – и мне даже стало как-то жалко. Я, конечно, сразу изобразила на лице восторг и почитание, а он грустно мне шепнул: «Знаешь, Серафимка, скажу тебе по правде: совсем не такой я знаменитый, как все думают».

Это сообщение было встречено с большим интересом.

– Мы на верном пути! – торжественно провозгласил Гришка. – Еще немного усилий и… Да, войдите!

На пороге стоял Костя. Он весело улыбался, но по его напряженной позе и полным ожидания глазам было видно, что чувствует он себя не очень-то уверенно.

– Привет, ребята! – принужденно сказал он. – Как делишки?

– Товарищи, – разволновался Гришка, – нам оказана такая честь! Вы бы предупредили, Константин Сидорович, как-никак вы наша гордость!

– Да-да, гордость! – восторженно подхватили Женька и Петька.

– Ну, ребята, – взмолился Костя. – Ради бога…

– Урра знаменитому земляку! – провозгласил Гришка.

– Урра!

– Ребята! – в отчаянье закричал Костя. – Хватил я, идиот, признаю! Будьте же людьми!

Однокашники переглянулись.

– Может, простим? – умоляюще предложила Симка-Серафимка.

– Конечно! – заскулил Костя. – А то жизни нет. Сейчас в кино чуть до бешенства не довели, посреди сеанса штук тридцать автографов дал! Я еще вчера понял, что это вы…

– А ты уверен, что уже перевоспитался? – спросил у Кости Гришка.

– Голову на отсечение – уверен! – радостно воскликнул Костя.

– Значит, больше нос к звездам задирать не будешь?

– Да я, скорее, буду им землю пахать! – пообещал Костя.

– Не стоит, носом лучше пользоваться по назначению, – посоветовал хирург Петька.

Костя свободно и глубоко вздохнул, стер со лба пот и вместе с ним кошмары последних дней. Друзья уселись за стол, и началась самая непринужденная, откровенная и содержательная беседа, какая бывает тогда, когда собираются бывшие однокашники.

Несговорчивый автор

В кабинете директора киностудии собрался художественный совет. Шел серьезный и принципиальный разговор о комедии.

– Комедии, товарищи, нужны, – возвестил директор. – Очень, очень нужны.

– Безусловно, – откликнулся режиссер Аскетов. – Зритель любит, когда смешно.

Директор покачал головой.

– Мы не можем, однако, нацеливать зрителя на голый смех, – сказал он. – На такую комедию зритель не пойдет.

– Конечно не пойдет! – хором поддержали режиссеры Гвалт и Шухер. – Наша комедия «Парень-гвоздь» не смешная – и то не ходят.

– А почему? – глубокомысленно спросил директор. – А потому, что зритель требует комедию с нагрузкой. Нужно ударить по родимым пятнам.

Все немедленно согласились, что нужно срочно до конца текущего квартала ударить по родимым пятнам. Стало как-то веселее. Секретарь совещания бойко строчил протокол.

– Тише, товарищи, – вдруг произнес директор. – А где его взять?

– Кого? – спросили режиссеры.

– Сценарий, – ответил директор. – Сценарий сатирической комедии.

Все притихли. Аскетов тоскливо смотрел в потолок, словно ожидая, что оттуда свалится сценарий сатирической комедии. Гвалт и Шухер грустно листали свои записные книжки.

– Есть такой сценарий, – неожиданно раздался голос.

Все с надеждой посмотрели на край стола, где сидел писатель Иванов-Щедрин, приглашенный на худсовет для связи с литературой.

– Где он? – закричал директор. – У кого?

– У меня, – кротко ответил Иванов-Щедрин, вытаскивая либретто. – По-моему, смешно.

Директор насторожился:

– Но вы, надеюсь, учли, что зрителю не нужен голый смех?

– Я опущу все смешные места, – сухо пообещал Иванов-Щедрин.

– И правильно сделаете, – похвалил директор. – Нельзя все-таки смеяться просто так, без нагрузки.

– В своих картинах я прибегаю к смеху только в случае крайней необходимости, – сообщил Аскетов.

Гвалт и Шухер тут же поделились опытом, как им удалось в своей комедии «Парень-гвоздь» избежать голого смехачества. Аскетов тоже не удержался и поведал, как он собирается экранизировать рассказ Марка Твена «Укрощение велосипеда». В его картине начинающий велосипедист ни разу не упадет и с помощью инструктора-общественника станет мастером спорта. После этого слово было предоставлено автору, который прочитал свое либретто.

Действие происходит в небольшом городе Энске. Сюда приезжает на неделю командированный товарищ Барашков. Он много наслышался о плохом бытовом обслуживании в этом городе и был очень приятно удивлен тем, что увидел.

В гостинице, как и следовало ожидать, не было свободных мест, но директор немедленно уступил командированному товарищу свой кабинет, в который горничные тут же внесли вазы с цветами, пушистый ковер, двуспальную кровать и даже чучело медведя. Растроганному Барашкову пришло на ум, что его принимают за кого-нибудь другого, и он честно признался, что к госконтролю и газетам он никакого отношения не имеет. После этого его не только не выселили с позором, но приготовили ему ванну, выстирали белье и заштопали носки. В обыкновенной столовой потрясенному Барашкову через пять минут подали вкуснейший обед, принесли зубочистку и без намека с его стороны выутюжили пальто, причем гардеробщик решительно отказался от чаевых. Он сказал, что хорошее настроение клиента – лучшая для него награда.

Приятнейшие неожиданности следовали одна за другой. Особенно поразил Барашкова необыкновенно чуткий председатель горсовета, к которому командированный обратился по телефону с просьбой о приеме.

– Что вы, голубчик? – умилился в трубку председатель. – Зачем вам тратить время на дорогу ко мне? У меня ведь есть машина, и через пять минут я сам приеду! Какая у вас просьба? Хотите ознакомиться с опытом работы кирпичного завода? Да я вас сам туда сведу и сочту за удовольствие быть вашим проводником!

Целую неделю провел Барашков в этом сказочном городе, не уставая восхищаться необыкновенным обслуживанием. Он чихнул – и администратор принес ему талончик к врачу. Он сказал, что скучает по дому, – и к нему в комнату внесли телевизор. Собака распустила ему штанину – в мастерской починили вне очереди за полчаса.

И когда окончился срок командировки, Барашков лично пошел к председателю горсовета, чтобы крепко пожать ему руку.

– Короче, что у вас? – прервал председатель горячие излияния.

– Вашу руку! Дайте вашу руку! – продекламировал Барашков.

– Что вам угодно? – разозлился председатель. – Вы что, погадать мне хотите? Являетесь в неприемные часы, отрываете от дела, болтаете всякую чушь!

Барашков рванулся из кабинета. Когда он пришел в гостиницу, то увидел, как горничные выносят из его комнаты кровать, вазы с цветами, телевизор и чучело медведя.

– Выселяйтесь, мне нужен кабинет, – кратко информировал его директор. – Хорошего понемножку, натерпелся из-за вас. Счет за цветы, ковер, телевизор и чучело оплатите администратору.

Ничего не понимая и совершенно потерявшись от неожиданности, Барашков побрел в вестибюль и здесь увидел большое объявление: «Сегодня в клубе состоится собрание, посвященное итогам общегородского декадника чуткости и внимания».

– Вот и все, – закончил Иванов-Щедрин. – Все смешные места я выкинул.

– Здесь