КВТИУ. Театральное училище с танковым уклоном - Игорь Егорович Коваленко

Как подарок судьбы я принял десять суток ареста на гауптвахте. Старшина Толя Кургаев привез мою форму х/б в комендатуру, так как я был в джинсах и модной футболке мотогонщика. Старшина, передавая мне форму, покачивал головой и больше с сочувствием чем с осуждением приговаривал: «Ну как же так, ну как же так, Коваленко?» И от этого сочувствия мне хотелось провалиться сквозь землю. Однако, нет худа без добра. Ощущение, что это был кармический урок для пополнения моего жизненного опыта.

Я сидел в общей камере под номером двадцать шесть, в которой, как говорят, сидел сам Григорий Котовский. В камере около сорока человек и плотно сдвинутые общие нары. Вентиляции никакой. Утром на стенах крупные капли конденсата от дыхания сорока тел. Духотища. Подъем в пять утра, тюремный завтрак – и на работы: то грузить что-то на складах, то копать траншеи, естественно, все это под конвоем.

ПРи смене караула на гауптвахте, отбывающий наказание представляется начальнику караула: за что отбывает и докладывает срок наказания. Почти все начкары, узнав, что я курсант пятого курса, с пониманием и сочувствием как-то поддерживали меня.

Но самое интересное было в камере. Ко мне причалил солдат внутренних войск, дембель, отбывающий наказание за что-то. Он за два года, охраняя зэков на зоне, впитал все законы и понятия. Узнав, что в камере есть рангом постарше, курсант пятого курса, он объявил меня паханом камеры. Все раздвинулись по бокам нар, освободив мне место на два метра, так, чтобы никто во время сна на общих нарах не мог прикоснуться ко мне даже случайно. Некоторые салаги сами залезли вниз под нары.

В общем, эта сторона человеческой жизни мне была неизвестна до сей поры, а теперь я знал, как положено заходить в «хату», какая в тюрьме иерархия, у кого какие права и обязанности по «масти».

Далее бич камеры, мой помощник, рассказывал мне о золотых приисках, на которых можно заработать кучу «лавэ» и жить, не парясь военной службой. Он рассказывал мне, как правильно брать на гоп-стоп с конкретными примерами и возможными вариациями. В общем, я прошел полный теоретический курс профессионального блатного. Он очень старался, рассчитывая на дальнейшую совместную деятельность на этом поприще. Да, пути судьбы неисповедимы. От сумы и тюрьмы не зарекайся. Мог ли я, поступая в училище, даже в фантастических снах предположить, с чем мне придется сталкиваться. Теперь можно было сказать про эту сторону жизни: «На кичи чалился, на нарах лётал, по фене ботал».

Закончился мой срок на гауптвахте, и я вернулся в строй. А приятель мой, одноклассник Витюшка, так больше никогда и не появился. Воистину говорят: “Лучше с умным потерять, чем с дураком найти”.

Часть 2

Осенью мы все отправились на войсковую стажировку, наш взвод – в Белоруссию, между Полоцком и Новополоцком, в Боровуху-3, где стоял тяжелый танковый полк. Там были в основном танки Т-72 и еще старые мощные, тяжелые Т-10, из-за которых полк и получил свое название.

Как только прибыл в полк, сразу же выяснили, что я спортсмен, и убедительно попросили помочь в сдаче армейской проверки по ФИЗО. Приезжала московская проверка, и танковая армия должна была продемонстрировать высокий уровень подготовки. Половину своей стажировки я проходил в солдатской форме, сдавая нормативы по кроссам, подъемы переворотом, метанию гранаты и так далее, под фамилией какого-то солдата. Пришлось ехать в Полоцк, фотографироваться, чтобы вклеить мое фото в военный билет солдата, за которого я ставил рекорды по ФИЗО.

После тридцатого подъема переворотом, когда меня уже остановили, подошел полковник из комиссии, отвел меня в сторону и шепотом спросил:

– Я точно вижу, что Вы не солдат. Скажите мне честно, Вы кто?

Я спокойно молчал, делая невинность на лице и непонимающий вид.

– Я даю Вам честное офицерское слово, я никому не скажу, мне это лично очень интересно.

Я посмотрел полковнику в глаза, размышляя, как поступить. В глазах полковника я не увидел хищных импульсов контрразведчика, а было действительно детское любопытство. Если продолжать настаивать, что я солдат Вася Пупкин, он может начать серьезно раскапывать весь вопрос, и тогда уже обманщиком буду конкретно я, а не армейские чины, попросившие меня о содействии и сотрудничестве. Взвесив за и против, решил сказать правду полковнику, давшему честное офицерское слово. К чести полковника, он сдержал свое слово. Проверку сдали, и нигде этот эпизод не всплыл.

Стажировка, где мы отрабатывали выполнение обязанностей зам. командира танковой роты по вооружению, подходила к концу. Получив положительные аттестации, мы на поезде возвращались в родные пенаты. В училище уже во всю работало ателье, снимая мерки с будущих лейтенантов. Непередаваемое ощущение, когда форму шьют конкретно под твою фигуру, а не просто со склада получаешь стандартный размер. А стандартный для кого-то – совсем не стандартный для тебя: там режет, там висит мешком. Помню, как причитал закройщик: «У вас нестандартная фигура, в талии сорок шестой размер, а в груди пятьдесят четвертый». Но когда уже готовый китель с лейтенантскими погонами четко повторял контур тела, это была самая модная и красивая, самая желанная одежда. Как не хотелось после примерки снимать лейтенантскую форму и снова надевать уже не по возрасту курсантскую. Нам шили по четыре модных комплекта для каждого: форма повседневная, форма парадная цвета бирюзовой морской волны, шинель повседневная и светло-серая парадная шинель.

Но пока шили лейтенантскую форму для выпускников, нам еще предстояла февральская, последняя стажировка на танкоремонтных заводах. Мы проходили эту стажировку на многочисленных танкоремонтных предприятиях нашей страны. Мне выпала удача поехать в Грузию с нашим взводом, в Тбилиси. Ехали на поезде через Адлер, где была пересадка. До следующего поезда у нас было четыре часа, и начальники разрешили нам сходить к морю, которое было совсем рядом со станцией. Несмотря на февраль, солнышко светило ярко и было относительно тепло. Наша группа с гитарой двинулась к пляжу, на котором никого кроме нас не оказалось. Раздевшись до трусов, мы кайфовали под теплыми февральскими лучами. Но вот как быть рядом с морем, о котором мечтают люди целый год, и не искупаться в нем? С разбегу плюхнулись в ледяную воду, как в криокамеру. Вдруг сработал какой-то неведомый ранее физиологический механизм: тело было выброшено из воды как пробка из бутылки шампанского. Какая-то неведомая сила выбросила тело на берег без моего на то согласия. Позднее я неоднократно моржевал в проруби, но никогда ничего подобного не испытывал. Очевидно, очень резкий перепад температуры воздуха и воды дал мощный электроимпульс вегетативной нервной системе и