Из тьмы. Немцы, 1942–2022 - Франк Трентманн

среднем съедал 30 килограммов мяса, а восточный – 22; в 1935 году на долю западного немца приходилось 53 килограмма. Когда в 1989 году рухнула стена, каждый из них потреблял по 100 килограммов мяса в год. Частично это произошло благодаря тому, что люди стали более продуктивными и могли себе это позволить, особенно на западе. Однако этому способствовало резкое падение цен на продовольствие, вызванное глобализацией и промышленным фермерством. В 1954 году западные немцы все еще тратили на еду 40 % своего дохода, к 1980 году эта цифра снизилась до 20 %, а к концу века упала до 13 %, и такой и оставалась, пока в 2020 году не взвинтила цены пандемия. Люди смогли получить больше пространства и мобильности отчасти потому, что куры и свиньи их лишились. Удешевление яиц, молока и котлет высвобождало деньги на дом, машину и отдых129.

Фиксация на полезности животных оказалась чрезвычайно прочной, несмотря на неоднократные попытки улучшить их участь. Современные истоки защиты животных уходят корнями в XIX век. Англия была первой страной, которая запретила собачьи бои и спасла лошадей от жестокого обращения и где появились группы, выступающие против опытов на животных. Первоначальный замысел подразумевал не только спасение животных, но и процесс цивилизации человека. В животных, как правило, видели пассивных жертв, страдающих от рук варваров. Человек, жестокий по отношению к собакам или лошадям, представлял потенциальную опасность для общества в целом.

В Германии нацисты включили защиту животных в свод законов. Генрих Гиммлер и Рудольф Гесс были вегетарианцами; Гитлер строгим вегетарианцем не был и шел на поводу своей любви к печеночным клецкам. В апреле 1933 года, через три месяца после захвата власти, нацисты объявили вне закона убой животных без предварительного их оглушения; евреи перерезали животному горло одним большим разрезом – практика, известная как shechita или Schächten, которая, как полагают, обеспечивает животным самую быструю и наименее мучительную смерть. Нацистами двигала не только любовь к животным, но и расовая ненависть, врагами были еврейские мясники и торговцы. Позже в том же году был принят закон о защите животных (Tierschutzgesetz), который наказывал за жестокое обращение с животными и требовал разрешения на опыты на животных, хотя они продолжались в расовых и военных исследованиях.

После войны союзники снова разрешили Schächten, а положения закона о защите животных остались в силе в обоих немецких государствах. Когда в середине 1950-х годов в Западной Германии обсуждалась идея создания новой бойни для собак (в некоторых регионах собачье мясо считалось лекарством от туберкулеза и было полностью запрещено только в 1986 году), группы защитников животных яростно протестовали. Что характерно, для министерства сельского хозяйства дело не подпадало под категорию защиты животных. Скорее, утверждало оно, такой убой следует запретить, поскольку он “нарушает человеческие и этические чувства”130.

На западе закон подвергся первой этической переработке в 1972 году. “Благополучие животных” теперь включало и “соответствующее виду” лечение. Что именно это означает, оставалось на усмотрение ветеринарных и сельскохозяйственных экспертов, которые не могли прийти к единому мнению. Важно отметить, что суды продолжали постановлять, что польза и прибыль могут быть “разумными основаниями” для причинения страданий животным131. В следующем году режиссер фильмов о дикой природе Бернард Гржимек использовал свое популярное телешоу, чтобы донести до жилых комнат людей бедственное положение цыплят в клетках. Зрители были шокированы. Фермерское лобби не смогло помешать Гржимеку говорить о “концлагерном животноводстве”, но ему удалось заблокировать существенные изменения. В ГДР, где защита животных всегда отодвигалась на второй план по сравнению с максимизацией их продуктивности, нацистский закон оставался в силе без поправок, и многие ветеринары даже не знали о его существовании132. Только в 1999 году Конституционный суд постановил, что маленькие клетки нарушают закон о защите животных. Реакция лобби заключалась в том, чтобы добавить несколько сантиметров. В 2015 году Совет земель (Бундесрат) наконец решил прекратить использование маленьких клеток к 2025 году.

В 1993 году, спустя чуть более десяти лет после своего появления в Америке, организация “Люди за этичное обращение с животными” (People for the Ethical Treatment of Animals, PETA) прибыла в Германию. Она оспаривала само представление о том, что животные существуют для того, чтобы приносить нам пользу. Организация хотела прекратить использование животных, будь то на тарелке или в качестве пальто, в зоопарках, цирках или лабораториях, вне зависимости от того, насколько хорошо к ним относятся. Ее участники распространили борьбу за равенство на животный мир, бросив вызов видовой дискриминации так же, как расизму и сексизму. Видизм, по словам одного из активистов, означает “гладить собаку, при этом поедая свинью”. Все животные заслуживают равного уважения и жизни, свободной от страданий133.

В 2002 году Германия стала первой европейской страной, закрепившей права животных в Конституции. “Помня также о своей ответственности перед будущими поколениями, – говорится в поправке, – государство должно защищать естественные основы жизни и животных” (статья 20а). Это изменение произошло после решения Конституционного суда санкционировать религиозный убой животных без предварительного оглушения, если это важно для религиозной общины. После ухода союзников некоторые немецкие земли формально разрешили Schächten, другие просто терпели это. Когда в 1986 году новый закон о защите животных включил в себя закон об убое, он содержал общий запрет на убой без оглушения, за которым сразу же последовал пункт, предусматривающий исключения по религиозным соображениям. На практике немецкие государства признавали такие исключения для евреев, но не всегда для мусульман. В 1990 году турок-суннит, проживший в земле Гессен двадцать лет, взял на себя управление семейной мясной лавкой и получил необходимое разрешение. В 1995 году, когда возникла необходимость его продления, разрешение было отменено. Апелляция дошла до Конституционного суда. Вердикт суда, который уравновешивал защиту животных со свободой вероисповедания, попытался урегулировать спор, длившийся десятилетиями134.

Для принятия конституционной поправки требовалось большинство в две трети голосов в парламенте. Для “зеленых” это был акт равновесия: они давно призывали к конституционному признанию прав животных, но также хотели предоставить больше прав гастарбайтерам. Кампанию против Schächten вели группы правых, для которых эта традиция была нецивилизованной и антинемецкой. “Зеленые” проголосовали за поправку, так как хотели дистанцироваться от таких ксенофобских групп и полагали, что признание прав животных по-прежнему позволяет еврейским и мусульманским общинам практиковать забой без оглушения. Помогло то, что существовали научные сомнения в том, что оглушение животных перед убоем устраняет боль и обязательно является гуманным. Оппозиционные христианские демократы, представляющие фермеров, поддержали поправку, отвечая на общественный протест против недавнего массового забоя коров, пораженных коровьим бешенством135.

С юридической и