Из тьмы. Немцы, 1942–2022 - Франк Трентманн

жизни, чем участники в Берлине, но люди в Хельсинки и Осло – еще меньше. Протестующие в Берлине и Хемнице меньше верили правительству, чем протестующие в Стокгольме или Гётеборге. С другой стороны, подростки и взрослые в Германии и Швеции были твердо убеждены, что защита окружающей среды должна быть приоритетом, даже если это ставит под угрозу экономический рост и рабочие места, и что правительства должны следовать научным рекомендациям, даже если большинство граждан с этим не согласны108. Но сколько из собственных материальных привычек они готовы изменить, остается под вопросом.

Хотя конфликт в Украине и обнажил жестко недостатки энергетического перехода Германии, он (пока) не привел к изменению его основополагающих принципов. “Зеленый” рост остается мантрой, и страна продолжает проводить двойную политику возобновляемых источников энергии и потребления углерода. В апреле 2022 года Роберт Хабек, министр экономики и борьбы с изменением климата, пообещал ускорить установку ветряных электростанций и реализовать планы использования солнечной энергии для выработки 80 % электроэнергии к 2030 году – по сравнению с предыдущим целевым показателем в 65 %109. При этом про машины и жилье он промолчал. Меньше газа будет поступать из России, но больше из Катара и в сжиженном виде. Также есть планы по добыче нефти в Северном море. За несколько месяцев до российско-украинского конфликта красно-зелено-либеральная коалиция во главе с Олафом Шольцем достигла тщательно сформулированного компромисса, который обещал, что все угольные электростанции “в идеале” будут закрыты к 2030 году, на восемь лет раньше, чем планировалось ранее. Что новая реальность сделает с такими идеалами, остается открытым вопросом. В июне 2022 года Хабек, будучи “зеленым” министром, решил перезапустить законсервированные угольные электростанции, чтобы высвободить газ. Вместо закрытия жизнь трех последних атомных электростанций продлили еще на четыре месяца.

Климатические активисты потребовали немедленного прекращения поставок российского газа и сидячей забастовкой заблокировали угольную электростанцию Reuter West, крупнейшую в Берлине. Экологическая неправительственная организация BUND заявила, что ей “глубоко стыдно” за то, что правительство продолжает финансировать конфликт, импортируя российские газ и нефть, и призвала к запрету на короткие перелеты, энергосбережению, ограничению скорости и масштабным инвестициям в чистую энергетику и более экологичные дома110.

Единственное требование, которое правительство удовлетворило, – это более дешевые билеты на общественный транспорт. В то же время на заправках водителям автомобилей раздавали скидки (Tankrabatt) в размере 33 центов за литр бензина (17 центов для дизельного топлива). Италия поспешила ограничить охлаждение и отопление в общественных зданиях – людям надо выбирать между миром в Украине и кондиционированием воздуха, заявил премьер-министр Италии Марио Драги. Япония предприняла эти и дополнительные шаги после катастрофы на Фукусиме. Правительству Германии потребовалось шесть месяцев с начала войны, чтобы принять решение о снижении температуры в общественных зданиях до 19 °C с сентября 2022 года; Испания распространила эти ограничения на коммерческие помещения, такие как супермаркеты и торговые центры. Германия даже не применила те немногие меры, которые Брандт ввел во время первого нефтяного кризиса, такие как запрет на автомобили по воскресеньям. На автомагистралях также не была ограничена скорость – к чему призывало Международное энергетическое агентство111. Образ жизни людей остается неприкосновенным.

Ограничения скорости и снижение температуры отопления сами по себе не смогут решить энергетическую проблему страны или остановить Путина, но они помогли бы окружающей среде и уменьшили бы вовлеченность немцев в поддержку агрессивного режима. Показательно то, что во время международного кризиса страна, которая неоднократно позиционировала себя как моральный лидер, (пока) не смогла предпринять эти шаги.

Братья меньшие

Воскресным утром, 27 ноября 1955 года, пока другие жители Бланкенезе, зеленого пригорода Гамбурга, спали или шли в церковь, Шико решил убежать на поиски представителей противоположного пола. Когда он выходил из местного леса, его застрелили. По словам свидетелей, он “стонал еще три минуты” и “издавал звуки боли”, прежде чем очередной выстрел положил этому конец. Шико был четырехлетним чау-чау с чемпионской родословной. По словам его хозяина, он был радостью всей округи и никогда никому и ничему не причинял вреда. Теперь “его больше не было. Несчастная рука отняла у его хозяина и всех маленьких детей их дорогого и верного друга”. Владелец пожаловался в полицию, ассоциацию защиты животных и местный клуб чау-чау.

Мнения разделились. Для местной газеты Шико был “жертвой страсти”, хотя в конце концов она признала, что он забрел в лес, где охота разрешена. Старший егерь смотрел на дело иначе. Шико был преступником, чей охотничий инстинкт сделал его угрозой для кроликов, и он был застрелен не случайным охотником, а егерем, чья работа заключалась в защите зайцев, фазанов и редких здесь оленей. Сколько певчих птиц в этом районе регулярно убивали вороны и кошки? Егерь получал много писем от жителей, которые хотели перестрелять таких хищников. Буквально на днях, отметил он, недалеко от места происшествия немецкая овчарка преследовала кролика, пока не догнала его, а затем разорвала его на куски “на глазах множества потрясенных зрителей”. Если они не защитят своих диких животных, “следующее поколение узнает о них только из музея”. Местные охотники, в свою очередь, ненавидели старшего егеря за ограничение разрешений на отстрел оленей. Владелец Шико обратился в районный суд, но безрезультатно. В недавно принятом законодательстве было очень четко указано, что егеря имеют право стрелять в собак для защиты дичи. В конце концов, охотничью зону сократили, чтобы защитить бегающих детей и домашних животных112.

Шико встретил свой конец в тот момент, когда отношение немцев к животным начало резко поляризоваться. Послевоенные годы ознаменовались триумфом домашних любимцев. Вместо физической работы, такой как выпас овец или охрана дома, собаки стали выполнять эмоциональную работу, обеспечивая компанию, объятия и развлечения в качестве “лучших друзей человека”. К 1990 году только 6 % всех собак в Гессене служили охранниками, поводырями или производителями, в то время как 94 были домашними питомцами113. Пока собаки и кошки переселялись в спальню, кур, свиней и коров забирали с полей и размещали в сараях и фермах промышленного размера, где их нельзя было ни увидеть, ни потрогать и откуда они возвращались анонимными порциями на тарелке. Таким образом, эмоциональные и физические объятия одних существ шли рука об руку с растущим дистанцированием от других. Обе эти тенденции имеют более давние корни: в Древнем Египте и Риме люди держали собак в качестве домашних животных, а в Англии в XVIII веке впервые возникло научное разведение овец и крупного рогатого скота для получения лучшей шерсти и мяса. Массовое потребление во второй половине XX века довело до новых крайностей, подняв острые вопросы