Кролы и Цаки - Алексей Александрович Олейников

– Да где уж нам, – пробормотал Тим. Цакиня злобно зыркнула на него и продолжила рассказ.

Оказывается, сухая стень была разделена между кочевьями цаков по строгим границам. Как именно цаки находили свои угодья, Санья не поняла, Афина что-то пыталась объяснить про невидимые линии в земле, которые они чуют носом, но как можно чуять невидимое, осталось загадкой. Санья решила, что это какой-то особенный запах земли, который ощущают только цаки.

Была у цаков и столица – город Большое Гнездо, который перемещался по равнине. Его тащила целая орда грузовых боконожек особой тягловой породы. Вот там и царствовал каган Влад Остроклюв, но про него Афина не стала подробно рассказывать, а быстро перевела разговор на текущие дела.

Холм, который Тим разметил под посадки, принадлежал Афине, и она, как опытный скотовод, сразу поставила вопрос ребром.

– Тридцать процентов урожая, и ваши посевы никто не тронет. Сажайте что хотите.

– Пять процентов, и ни корешком больше, – тут же отреагировал Тим.

Афина затопала ногами и снизила процент до двадцати пяти. Тим хладнокровно поднял до десяти. Афина раздула хохолок и предложила двадцать процентов от урожая. На пятнадцати они договорились. Кролы засевают поля, а Афина отгоняет боконожек и прочих вредителей от полей.

На этом ударили по лапам и разошлись, крайне довольные выгодной сделкой.

– Тим! – Санья схватила его за лапу. – Разве ты можешь такие решения принимать? Это же совет Холмограда должен решать, мы же заключаем мир с врагами!

– Разве мы воюем с цаками? – фыркнул Тим. – Они же просто природная опасность. А в Кратком лаповодстве говорится…

Он пролистал книжечку, раскрыл и процитировал:

– Командир партии обязан предпринимать все меры для того, чтобы обеспечить сохранение урожая.

Тим захлопнул лаповодство.

– Обычные потери от вредителей – от десяти до сорока процентов урожая. А тут мы отдаём пятнадцать и получаем гарантированную защиту полей.

– Ну, так-то ты прав… – признала Санья. – Но всё равно… договор с цаками…

Ей было не по себе. Пойти на такое необычайное соглашение? Голова шла кругом от новой информации, и Санья решила поступить так, как поступают обычно кролы в подобной ситуации. Она решила всё перетоптать-перебормотать. Нужно всё обдумать – берись за тяпку. Чем больше работаешь лапами, тем яснее голова – проверено практикой.

Пушинкова расчехлила свою походную раскладную тяпку-мотыжку и принялась за подготовку земельных рядов для высадки ваттаки.

Друзья дружно взялись за возделывание поля, торопясь успеть в короткий промежуток между дождями. Второй облачный фронт уже начинал клубиться на горизонте и гнал вперёд своих разведчиков – высокие, как башни, причудливой формы кучевые облака.

Они медленно плыли через голубое дымчатое небо над их головами, и работать в их тени было приятно.

Юм Хитропрыг насвистывал одну из своих бесконечных песенок, Тим работал быстро и молча, и Санье было радостно быть рядом с ними. Наконец она делает то, что и положено делать нормальному кролу, а не стреляет, спасается, сражается, тонет или летает.

Вот бы побольше таких моментов в жизни, подумала она, сгоняя грустного червяка, который сушил свои кольца на черенке тяпки. Кажется, со всеми опасностями разобрались.

Бедная Санья! Если бы она знала, как ошибается!

Серия 7

История пятнадцатая, в которой появляется белый ужас, приходящий ночами

Они закончили работу, когда солнце уже село. В свете гаснущего неба усталые кролы сошлись вокруг небольшого костра, который Тим развёл в земляной ямке (как того требует Краткое лаповодство во избежание пожаров). Предосторожность излишняя – они были не в густых зарослях, а на продуваемой вершине, да и гроза уже на подходе, но Тим предпочитал делать всё по правилам.

Они пили вечернюю каскару по рецепту Корешкова – с сушёными ягодами тихеи краснолистной, отваром из которой успокаивали беспокойных младенцев. Как утверждал Тим, после его каскары снятся исключительно добрые и спокойные сны и просыпаешься ты полным сил и готовым к новому трудовому дню.

По краю тёмного неба пробегали далёкие зарницы.

Кролы, завернувшись в спальники, смотрели на них как на грандиозное представление. Тёплый ветер гулял по вершине холма.

Хвостик, который весь день гонялся за боконожками, помогая Афине, лежал в остывающей пыли рядом с Юмом и смотрел вниз, на равнину, по которой бегали суетливые стайки кривоклювых кляпиков. Кляпики, названные так по своему узнаваемому крику – кляп, кляп, кляп, – искали мелких насекомых в лужах и озерцах.

Санья подумала, что сейчас на их глазах формируется новый облик равнины. Вот там, где землю прорезал узкий водяной поток, образуется река, вот там цепь небольших озёр сольётся в одно большое, и берега его обрастут шумящим тростником-гагузом, где будут гнездиться кляпики, озёрные ныти и крикливые сибчики.

А здесь, наверху, будет шуметь поле синего серебра – посевы сиволапки, будет плести свою лозу ваттака, и среди широких листов будут подниматься оранжевые и белые бока её плодов, и будет шелестеть на ветру ботва хрум-корня. Здесь будет их поле.

Подошла цакиня Афина, сложила лапы и села рядом с Хвостиком. Тронула его, тот шевельнулся и курлыкнул. Афина тоже весь день хлопотала, не покладая лап. Она гоняла стадо, выискивала убежавших после атаки кролов боконожек, пригоняла их обратно, вытаскивала из глотки одного бестолкового детёныша слишком большой кусок медового хруща, которым тот подавился, лечила ногу старого боконога, который повредил её во время подъёма на холм.

Санья и подумать не могла, что у цаков столько дел. Ей казалось, что они только бегают и жрут всё, на что наткнутся.

Афина наклонилась, погладила Хвостика по розовому гребешку, и тот прикрыл глаза. Санья только вздохнула.

Юм всё время молчал и только налегал на тяпку, вспахивая поле. Весь день они работали, и времени поговорить не было, но Санья знала, что рано или поздно разговор о судьбе Хвостика состоится.

– Ну что, давайте спать, – сказал Тим. Вечером они соорудили временную хижину из обломков жожобаба – трое кролов вполне могли уместиться. Ночи были тёплые, но не хотелось проснуться от дождя. Да и кролам спокойнее, когда над головой не открытое небо, а крыша. Они привыкли к норам.

Афина поднялась. Хвостик встрепенулся и поднял голову. Юм вздохнул.

– Простите, – внезапно спросила Санья. – А какое цакское имя у Хвостика? В смысле, у вашего сына?

– Вы назвали его Хвостик? – Афина смотрела на Санью с высоты своего огромного роста, и та потерялась под взглядом её оранжевых глаз. Она не могла понять её чувств. Смеётся цакиня или думает о том, как расклевать