Дикая природа - Эбби Джини

Дарлин не знала, что ей ответить. Поначалу она еще надеялась, что брат вернется. Не верила, что он может бросить семью. Она звонила ему, звонила, но каждый раз включался автоответчик, а потом его «почтовый ящик» переполнился, телефон отключился. Дарлин подала заявление о его исчезновении, но в полиции ее не обнадежили. Такеру через несколько дней исполнялось восемнадцать лет. Беглецов его возраста обычно не находили – если только они сами не хотели, чтобы их нашли.

Но она ждала. Верила, что рано или поздно брат остынет и образумится. Поживет немного без благ цивилизации, может быть, попрошайничая, чтобы не умереть с голоду, может быть, перебиваясь случайными заработками, может быть, ночуя в приютах для бездомных или в полях, и оценит скромные удобства трейлера номер 43. Вспомнит, что сестры нуждаются в нем.

В тот период Дарлин не позволяла себе ни минуты сидеть сложа руки, что, в общем-то, было не трудно. Дела всегда находились: унитаз почистить, еду приготовить, ответить на телефонный звонок. Нужно было ходить на работу, изображая некое подобие нормальной жизни. Нужно было вовремя высушивать выстиранное белье, чтобы одежда сестер не заплесневела. Нужно было регулярно расчесывать Кору, чтобы ее кудрявые волосы окончательно не спутались. Постепенно лицо Дарлин зажило, она снова стала похожа на саму себя. Телевизор в доме работал постоянно. Он создавал своего рода целебный шум, притупляя острые углы повседневного бытия, отвлекая внимание сестер, которые хотя бы иногда отводили от нее полнящиеся тревогой глаза.

«Может ли человек умереть с горя?» – спрашивала себя Дарлин. Наконец она поняла, что это их новая реальность. Такер не вернется. Осознание этого приходило постепенно, но неумолимо, сковывало холодом, как заунывный промозглый осенний дождь, затягивающий хмарью всю округу. Она выбросила все его вещи – одежду, обувь, все, что он не сумел запихнуть в свой рюкзак в тот вечер, когда ушел из дома. Выбросила все его фотографии. Буквально все, что напоминало о Такере, ушло в мусорный бак; ничего не было продано или передано в дар: Дарлин не хотела, чтобы вещами брата пользовались чужие люди.

С тех пор она больше не проронила ни слезинки. В последующие месяцы она как личность трансформировалась, ее дух окреп, ожесточился. Дарлин чувствовала это, но поделать ничего не могла. Со временем голос ее стал более мягким, но, как ни странно, и более властным. В глазах появилась неизбывная печаль.

Иногда ей кто-то звонил с неизвестного номера, но ничего не говорил: в трубке слышались лишь помехи на линии. Возможно, это был Такер. Порой, увидев вдалеке парня с походкой, как у брата, она невольно вспоминала отдельные детали его внешности – выпирающие косточки на запястьях, стройный стан, легкая косолапость. Мысли о нем вызывали радостно-мучительные чувства: каждое детское воспоминание сопровождалось жгучей болью его предательства; каждое мгновение счастья было пронизано горечью. Она уже привыкла к этому ощущению.

Я никогда тебя не прощу, сказал ей Такер. Но Дарлин была уверена: сама она не сделала ничего такого, что нельзя было бы простить. Это брат разрушил семейные узы. Со временем она смогла бы смириться с его жестокими словами, с тем, что он ударил ее. Но бегство его не имело оправдания. Я никогда тебя не прощу, бросит она ему в ответ как-нибудь. Если ей вообще доведется снова его увидеть.

* * *

Около полуночи Дарлин стояла на ступеньках перед входом в трейлер, вдыхая мускусный запах затихшего дождя. Гроза переместилась на запад, к горам. Небо было безоблачное. Его утыканная звездами оловянная ширь напоминала пористый металл.

Наконец она вернулась в трейлер и, приблизившись к комнате Коры, в нерешительности остановилась под дверью. Дарлин понимала, что должна зайти и проверить, в каком состоянии ее сестренка, но не могла себя заставить. Она была изнурена, растеряна, напугана. Прижалась лбом к двери, потом повернулась и отошла.

В ту ночь она металась и ворочалась в постели, взбивала подушку и так, и эдак, то и дело меняла положение, чтобы деформированные пружины не впивались в тело. Свет в сознании не угасал. Ей почему-то казалось, что засыпать нельзя. Джейн не ночевала дома, пространство трейлера не заполняло ее обычное громкое сопение. Из-за стенки, где находилась Кора, не доносилось ни звука: видимо, она крепко спала, как это свойственно маленьким детям.

Защебетали птицы, и Дарлин оставила попытки заснуть. Солнце еще не взошло, но дрозды пели громче всякого будильника. Пока кофе отфильтровывалось, небо постепенно светлело, приобретая оттенок сияющей голубизны. Первые солнечные лучи сначала озарили облака верхнего яруса, окрасив их по контуру в медный цвет.

Дарлин приготовила любимый завтрак Коры – обычный тост со сливочным маслом и джемом. Она надеялась, что за время крепкого сна сестренка более или менее выздоровела. Если самочувствие Коры настолько улучшилось, что она сможет сегодня пойти в школу, значит, одной заботой у Дарлин станет меньше, – а у нее их, видит бог, вагон и маленькая тележка.

В семь часов она открыла дверь спальни.

– Просыпайся. Подъем.

Ворох постели на кровати не отозвался. Дарлин присмотрелась: уж больно ворох неподвижный; никаких признаков, что под одеялом кто-то дышит. Странно. Она подошла к кровати. Приподняла за край одеяло. Потом одну за другой стала хватать постельные принадлежности: встряхнула простыню, комковатое одеяло, подушку, упавшую на кровать с глухим стуком. Ничего и никого. Лишь одинокое перышко взлетело и стало кружиться в луче солнечного света.

14

В полицейском участке было тихо, все поверхности заливал слепящий свет флуоресцентных ламп. Рой сидел за столом, заваленным всякой всячиной. Иногда тишину разрывал резкий сигнал звонившего где-то телефона. Как в любом маленьком городе, в Мерси отделение полиции было небольшим: одноэтажное здание, помещение открытой планировки с тремя рабочими столами, один туалет с запахом хлорки.

– Давайте уточним, – произнес Рой. – Вы вчера видели сестру?

Дарлин задумалась на мгновение, вспоминая.

– Да, – ответила она. – Но только утром.

– Коре нездоровилось, и потому она не смогла пойти в школу?

Дарлин почувствовала, как к горлу подступил комок.

– Так она мне сказала.

– А когда вы вернулись домой…

– Дверь в спальню была закрыта, и я подумала, что она спит. Потом приехали вы, стали спрашивать про Такера. После я заглянула в спальню и увидела ворох одеял… подумала, что это Кора… Я должна была… мне даже в голову не пришло…

Ее голос сорвался, рот беззвучно открывался и закрывался. Рой перегнулся через стол и потрепал ее по руке. Дарлин обратила внимание, что